Орчиха в свадебной фате - Соня Мишина

главе рода Ор-Тунтури… Ты расскажешь моим родным о том, где и как я погиб.

— Н-но я… — тут же попыталась возразить командиру, — даже не знаю, где живет твой род, и мне не приходилось никогда приносить такие ужасные вести! Я не знаю, как я смогу такое произнести!

— Ты сможешь, Барбра. Это долг чести для любого орка, ставшего свидетелем гибели боевого товарища…

— Но есть же орис Ор-Сквири! Он наверняка лучше справиться с таким поручением!

— Он не сможет… Ему предстоит вместо меня сопровождать следующий лекарский обоз.

Ор-Тунтури захрипел как-то особенно громко, и мне показалось, что он сейчас, на моих глазах, испустит дух. Привязаться к мужчине я толком не успела, но все равно что-то в моей груди болезненно сжалось. Одновременно стало стыдно за себя: я что — собираюсь отказать умирающему в последней просьбе? Фу! Не ожидала от себя такой черствости и черной неблагодарности! Он-то обо мне заботился, как и положено хорошему командиру.

— Поверь, Барбра, если бы я мог — я ни за что не уступил бы тебе эту честь! — оказывается, пока я препиралась с Туном, Ор-Сквири тоже пришел, чтобы проводить своего старшего товарища в последний путь. — Почему ты снова пытаешься уклониться от того, от чего не посмел бы отказаться ни один наемник?

Ой! Неужели я выдала себя?! Мне ни в коем случае нельзя показать, что я не такая, как они, что я ничего не знаю об этих орочьих традициях и долгах…

— Я не отказываюсь, Тун! — поймав взгляд умирающего, горячо заверила я. — Мне просто казалось, что орис Ор-Сквири больше достоин такого доверия…

— Хорошо… ты и правда не могла знать, что у него будет другой долг чести — завершить мое дело… — теперь Тун уже не хрипел, а едва слышно постанывал, а слова у него и вовсе выходили почти беззвучными, но мне как-то удавалось прочесть их по его губам. — Мой род живет в Южном округе Олифгруфа. Главное, доберись туда, а там тебе любой подскажет, где искать дом главы рода.

— Почту за честь известить твой род о твоей славной гибели, орис Ор-Тунтури, — смиренно и почтительно склонив голову, произнесла я.

— Теперь я спокоен… — прохрипел орк и… перестал дышать.

Я сидела подле него на коленях и не знала, что мне делать дальше.

— Прощай, друг и командир, — присев рядом со мной, Ор-Сквири протянул руку и опустил веки командира, потом положил на каждый глаз по аргу. Серебряные монеты были довольно большими, тяжелыми и полностью заслонили глазницы усопшего. — Вставай, Барбра, и следуй за мной. Я должен отдать тебе мечи командира и его мешок с монетами.

— Мне бы еще свою экку отыскать, — промямлила я неловко.

— Не волнуйся. Твою дубину найдут и принесут другие солдаты. Тебе не обязательно возвращаться на поле боя.

Это была хорошая новость.

В полутьме, в горячке боя, я почти не видела ни ран, ни крови, и это, похоже, спасло меня от естественных проявлений страха и отвращения в виде тошноты и рвоты… Хватит с меня того, что видела, как умирал Тун. Удивительно, что я не потеряла сознания прямо здесь, возле его уже начавшего остывать бездыханного тела.

Ор-Сквири поднялся первым, протянул мне свою огромную когтистую ладонь. Я приняла ее и с трудом выпрямилась: все тело начинало ломить от усталости. Побрела вслед за широко шагающим орком.

Он оглянулся и замедлил шаг.

— Вижу, ты скорбишь по командиру, Барбра. Поверь, я разделяю твою скорбь. Мне тоже тяжело терять Туна. Он был мне… как старший брат. — И без того низкий голос Ор-Сквири совсем охрип и едва заметно дрогнул.

Неожиданно для себя я поймала и сжала его ладонь. Он легонечко пожал мои пальцы и выпустил. В глазах его мелькнула и тут же исчезла влага.

— Пришли, — подошел он к одной из повозок. — Вот походная ташка командира, а вот — его мечи. Их надо очистить от крови врагов. Будешь протирать и полировать свой клинок — заодно поухаживай и за оружием командира. Негоже оставлять его в таком виде…

Ох, ну вот! Еще одна незадача: если бы я еще знала, как положено чистить все эти железяки! Придется подсматривать, как это делает кто-то из моих товарищей-бойцов и пытаться повторить за ним… Эта новая забота как-то удачно отвлекла меня от воспоминаний о столкновении с хунграми.

Ор-Сквири принял на себя командование, расставил вокруг лагеря новых часовых — я, к счастью, в их число не вошла. Но оказалось, что работы в лагере хватало и без того. Мне пришлось забыть про натруженные ноющие мышцы и наравне с другими перекладывать на повозки новых раненых и их вещи, перегружать различную кладь.

Наконец, порядок в обозе был восстановлен, обозный повар развел костер и повесил над ним два котла — для каши и для травяного чая.

Мои товарищи, выжившие и уцелевшие, достали ветошь, специальные ремни и принялись чистить и править свои мечи. Понаблюдав за ними, я решила, что принцип, в общем, понятен, отошла подальше и, отыскав в ташке командира ветошь и ремень, тоже приступила к делу.

Пока я обрабатывала мечи Туна — все шло неплохо. Мне даже удалось не пораниться и не попортить об их лезвия свои когти.

Но затем я вспомнила про клинок, который нечаянно «увела» у трибуна Виатора, решила привести в порядок и его тоже, и вот тут меня ожидал очередной сюрприз…

Глава 8. Секреты живого оружия

Что я знала о холодном оружии в своей прошлой, земной жизни? Да только то, что оно существует! Ну, и что японские мечи чем-то сильно отличаются от шпаг, которыми фехтовали мушкетеры во главе с Д’Артаньяном. Зато я умела разбирать и чистить свою флейту.

Тем не менее, взяв в руки клинок трибуна после того, как познакомилась с мечами Ор-Тунтури, я сразу почувствовала разницу. Не думаю, что у Туна было плохое оружие. Однако оно однозначно не шло ни в какое сравнение с клинком, который я держала в руках теперь.

Даже сейчас, не в горячке боя, своими хищными формами он словно просил вражеской крови. Его рукоять лежала в моей ладони так удобно, будто создавалась специально под мою руку. Лезвие клинка было