#Щастьематеринства. Пособие по выживанию для мамы - Юлия Демакова

Но если после одной-двух ваших просьб человек не изменяет своего поведения, стоит задуматься – возможно, он и правда не хочет вас слышать и понимать. От токсичных людей лучше по возможности держаться подальше, особенно в период, когда вы наиболее уязвимы.

Как бы плохо и трудно ни было, все же стоит цепляться за то, что дает вам силы, уверенность, опору. Цепляться изо всех сил. Подмечайте, что приносит вам радость и силы, а что раздражает, обесточивает. Все, что обкрадывает вас морально и физически, – за борт. По возможности. Понятно, что отправить за борт всех, кого хотелось бы, не получится. Сюда относятся не только люди, но и занятия, незаконченные дела, невыясненные отношения, кричаще-яркий свитер, колючий плед.

Общайтесь с теми, кто разделяет ваши взгляды. Кто умеет слушать, а не оценивать, осуждать, обвинять. Возможно, придется сменить круг общения. Это нормально. Зачастую мы обжигаемся, ожидая помощи и сочувствия от тех, кто не умеет их давать, кто из самых благих намерений может сказать: «О чем ты думала, когда…» или «Тебе просто нужно делать то-то…», а по сути – осуждать и давать непрошеные советы, подчас банальные и глупые.

Постарайтесь дистанцироваться от людей, отношения с которыми требуют значительных душевных затрат. Ищите комфортный круг общения, рассказывайте этим людям о своих чувствах. Для многих это единственная отдушина в декрете. Чувства, которыми мы делимся с другими, перестают раздирать нас внутри. Оттого, что кто-то просто узнал, как вам хреново, становится в разы легче. Когда мы проговариваем свои страхи, опасения, проблемы, мы начинаем видеть ситуацию со стороны и многие вещи становятся понятными и не такими пугающими.

Полина Дробина

Я боялась рожать оба раза. Первый раз – потому, что не знала, что меня ждет, второй – потому, что знала. В первый раз я хотела просто родить поскорее, второй раз я хотела родить спокойно, вне стен роддома.

Мои первые роды были нормальными, даже хорошими по роддомовским меркам. По своим личным меркам я считаю их ужасными, грубым нарушением моих прав и унижением на протяжении всего пребывания в роддоме.

Об этом почему-то принято молчать. Мало кто из родивших женщин говорит о том, как им было плохо. Чаще вы встретите рассказы о том, как было хорошо и «всех спасли». Возможно, это механизмы психологической защиты. Или вдолбленная с детства вера в то, что «взрослые» (читай – врачи) лучше знают, что нам надо, а также полное недоверие собственным ощущениям. Неловкое чувство, что тебя поимели. Послеродовая эйфория скрашивает его, думаешь: «уфф, все живы-здоровы, детали не важны».

А если что-то случается в родах, врачи так бегают и так спасают, что ты выходишь из роддома с чувством такой благодарности, что аж голова кружится. Ведь страшно подумать, что могло бы быть! Только умалчивается, что многое, от чего «спасают» врачи, было спровоцировано их действиями.

Поза лежа, КТГ и опять же лежание на схватках, взбирание на кресло на потугах, выдергивание плаценты за пуповину, калечащие практики эпизиотомии и последующего зашивания. В мире эта карательная медицина, к счастью, теряет обороты. Но, увы, не в нашей стране. Здесь режут всех и вся. Даже при наличии письменного отказа. Это настолько больно, что женщины говорят, что родовая боль переносилась легче. Я уже молчу о том, с какой грубостью обрабатывают и снимают швы. И как потом ткани теряют эластичность, и в последующих родах вам снова будут делать эпизиотомию и зашивать. И этот шов болит потом всю жизнь у очень многих женщин. Но говорить об этом неприлично и не принято.

Можно поговорить об экстренном кесаревом сечении. Шансы получить его – примерно 50 %. Вас запугают так, что вы будете рады, чтобы вам разрезали не только живот и матку, но и ампутировали руки-ноги, лишь бы с ребенком было все в порядке. Я знаю бесконечно много таких историй с запугиваниями.

Ну и еще один миф, о том, что рожать через кесарево – безопаснее. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Даже при кесаревом сечении дети застревают, и их выдавливают или вытягивают щипцами. И кесарево сечение не предохраняет от гипоксии и ДЦП.

Я могу долго рассказывать, как женщинам, кричащим от боли на схватках, говорят: «А трахаться не больно было?» Или как в палату, где ты полуголая, распятая болью, засовывает сонное лицо санитарка и недовольно кричит: «Чо орешь-то?»

Наивно полагать, что в послеродовом мучения заканчиваются. Там каждый час кто-нибудь да приходит, и всем почему-то есть дело до твоей груди, все ее сжимают, как клещами, до кровавых зайчиков в глазах. Запрещают спать со своим ребенком, выключать слепящий ночник, говорить по телефону во время кормления грудью и даже кормить грудью.

В пять месяцев сына я поняла, что в роддом больше не хочу. А рожать дома было страшно. Было страшно очень долго, почти до тридцатой недели. Потом я решила взглянуть страху в глаза. Я прочитала все о мифах и страшилках типа обвития, дистоции плечиков, атонического кровотечения, реанимации новорожденных. От былого страха камня на камне не осталось. Но была жуткая боязнь боли. Ее я тоже проработала. И шла в роды полностью умиротворенной. Спокойной, как скала, непоколебимой и уверенной. И все было хорошо. Мягко и безопасно. Тихо. Только я и моя малышка, только моя семья.

Я верю, что лет через 10–15 ситуация улучшится. Придут новые специалистки, изменятся протоколы ведения родов и система послеродового ухода. Я верю в медицину с человеческим лицом.

Однако сейчас я выбираю рожать дома, сама, без акушерок и доул.