Заложники любви - Карла Кэссиди

– Почти ничего, – ответил Хендрик. – Родился в бедной и скромной семье на ферме в окрестностях Рэли. Три года назад женился на некоей Гретхен Оуэнс; о ней мне ничего не удалось узнать. Почти все сведения исходят от самого Джейкоба. Как лидер секты он часто произносит речи. Похоже, они вербуют новых членов, разгуливая по улицам и беседуя с людьми.

– Узнал еще какие-нибудь имена?

– Совсем немного. – Хендрик назвал Эвану несколько имен. – Секту окружает завеса тайны – и группировку, и поселок. Сейчас я занимаюсь их финансами, – может, там удастся что-то найти, – а заодно навожу справки о прошлом Джейкоба. Если найду что-нибудь полезное, свяжусь с тобой.

– Спасибо, Хендрик.

– Эван, похоже, их главарь самый настоящий нарцисс и обладает мощной харизмой. Люди идут за ним, потому что он обещает им все.

– Пока он не особенно демонстрирует свою харизматичность, – сухо возразил Эван.

– Наверное, злится, что все пошло не по плану. Со временем он будет злиться все больше. Эван, чего бы это ни стоило… убери оттуда детей! – пылко воскликнул Хендрик.

– Да я только об этом и думаю! Надеюсь, то, что ты узнал, мне пригодится. – Быстро попрощавшись, Эван отключился.

Хендрик продолжал смотреть в монитор. Его родители были членами деструктивной секты. Первые десять лет жизни он провел в уединенном поселке в окрестностях города Литл-Рок (штат Арканзас).

Первые его воспоминания были связаны с голодом. По правилам секты, первыми питались мужчины, затем женщины. Детям доставались остатки. А еды никогда не хватало. Дети жили отдельно от родителей – мальчики в одном доме, девочки в другом. Отец еще иногда украдкой обнимал Хендрика, но мать следовала строгим правилам, установленным лидером, отцом Тимоти: никаких личных контактов!

Хендрик издали смотрел, как мать работает в саду; мальчиком он тосковал по ней. Хотел, чтобы она обняла его и сказала, что любит его, улыбнулась ему… Но она соблюдала дисциплину, принятую в секте.

Каждый день был расписан буквально по минутам. Подъем, молитва, работа. Членам секты запрещалось вести праздные разговоры. Нарушителей строго наказывали – и не только физически. Им ломали психику. Правила менялись по прихоти главаря. За мельчайшие огрехи наказывали даже взрослых. Ужасная жизнь!

В восемь лет Хендрик испытал потрясение, узнав, что у него есть шестилетняя сестра по имени Элизабет. Он сразу же сблизился с ней. Дети перешептывались всякий раз, когда оказывались рядом. Хендрик пытался защитить ее от тягот повседневной жизни. Приносил ей лишние кусочки еды, украдкой обнимал. Он любил ее и думал, что она тоже его любит. Она была такая милая! Стараясь защитить ее и заботиться о ней, Хендрик часто подвергался наказаниям. После одной особенно жестокой порки – ему тогда было десять лет – отец пришел к нему среди ночи и предложил бежать.

Хотя отец Тимоти уверял, что вооруженная охрана по периметру поселка выставлена для того, чтобы не пускать к ним посторонних, на самом деле охранники не должны были никого выпускать. Но отец Хендрика нашел брешь в охранной системе. В ту ночь он собирался проверить свои догадки и вывести своих близких.

Мать и сестра Хендрика отказались уходить. Секта была для них дороже семьи. Он глубоко вздохнул. Воспоминания о детстве всегда выбивали его из колеи. Ему двадцать шесть лет, и последние шестнадцать он никому не позволял управлять его жизнью. Жестких правил и боли ему хватило в детстве.

Им с отцом пришлось долго привыкать к жизни в реальном мире. И Хендрик далеко не сразу простил отца за то, что тот втянул их в секту.

Если «Братство Джейкоба» похоже на то сообщество, в котором состояли они с семьей, жизнь заложников ничего не стоит. Безумные главари без труда пожертвуют ими…

Эван стоял в роще за школой. Там же рассредоточились несколько десятков местных полицейских. Он неотрывно смотрел на фургон, припаркованный у двери черного хода. Дэвис и Ник предлагали отогнать фургон подальше, но Эван понимал, что это опасно.

Неожиданно погасли прожекторы, освещавшие школу со всех сторон. Так было задумано. И все же Эван собирался выждать еще час или два.

Он предполагал, что засевшие в школе ничего не станут предпринимать после того, как свет погаснет. Он надеялся, что все они устали, проголодались и не так насторожены, как днем. Перегонять фургон нет никакой необходимости, и все же машину лучше увезти подальше. Тогда у него будет одним поводом для беспокойства меньше.

Слева от него тихо переговаривались двое полицейских.

Луна лишь изредка показывалась из-за облаков. Эван надел черный пуловер, который предусмотрительно захватила для него Роуэн. А уж завести машину без ключа он способен даже в темноте.

Он снова подумал об Аннелизе. Прошло почти три года с тех пор, как она его бросила. По работе она часто переезжала из штата в штат. Он готов был продолжать отношения даже на расстоянии, а она – нет. Он не ожидал, что они еще увидятся. И тем более не ожидал, что она окажется в заложницах.

Он тряхнул головой, сосредотачиваясь на том, что предстояло сделать. После того как Джейкоб велел ему замолчать, он остерегался подносить ко рту мегафон. Чуть больше узнав о захватчиках, Эван понял: переговоры будут трудными. Остается надеяться, что ему удастся достучаться до Джейкоба Ноубла и его людей.

Около двух часов ночи Эван решил подойти к фургону. При помощи рации предупредил всех, что отгонит машину. Затем сделал глубокий вдох – и все перестало для него существовать, кроме предстоящей задачи.

Пригнувшись, он вышел из укрытия и быстро побежал к другому дереву, на полпути между опушкой рощи и фургоном. Очутившись ближе к школе, спрятался за ствол и прислушался. Он насчитал с тыльной стороны здания шесть выбитых стекол. Света он не увидел. Может быть, ночью черный ход никто не охраняет.

Между вторым деревом и фургоном никакого прикрытия не было. Выбежав из рощи, он окажется на открытом месте. Он сделал еще один глубокий вдох, пригнулся и медленно двинулся к фургону.

Он не успел пробежать и половины пути, когда из окон загремели выстрелы. Эван бросился на землю. Полицейские у него за спиной открыли ответный огонь. Надеясь, что его не пристрелят ни свои, ни чужие, он, извиваясь, как змея, пополз назад к опушке леса, где его ждал Дэвис.

Широкоплечий афроамериканец мрачно посмотрел на него.

– Не нужно тебе было идти туда, – заметил он. – Знаю, ты любишь все делать сам, но подумай вот о чем. Если тебя ранят, заложникам крышка. Запасного переговорщика у нас нет.

– Ладно, я и сам понимаю, что облажался, – вздохнул Эван. – Я надеялся, что они спят, но ошибся.

– Ты сам поспи, пока есть такая возможность, – посоветовал Дэвис.

– Да, наверное, ты прав. – Через несколько минут снова включили прожекторы. Эван вернулся в патрульную машину. Развалился на сиденье, опершись затылком о подголовник, и закрыл глаза, борясь не только с усталостью, но и с разочарованием.