Люди с платформы № 5 - Клэр Пули

имеете в виду Очаровашку-из-Темз-Диттона?

– Вы ее так называете? – Санджей наконец-то улыбнулся. – Ей это подходит. А вы всем даете прозвища? У меня оно тоже есть?

– Конечно! – ответила Айона и лишь потом вспомнила, что про себя именовала его Подозрительно-Любезным-Парнишкой-из-Нью-Малдена.

Его предупредительность и впрямь вызывала подозрения и казалась просто социальной маской. Он неизменно уступал свое место старухам и беременным женщинам, всегда извинялся, когда ему наступали на ногу, и улыбался тепло и с искренним сочувствием. Если бы кто-то вздумал снимать психологический триллер с неожиданным сюжетным поворотом, где серийным убийцей оказывается персонаж, которого подозреваешь меньше всего, эту роль стоило бы предложить Санджею.

– Я назвала вас так: Человек-из-Нью-Малдена-Вероятно-Спасатель, – поскольку вы всегда очень внимательны к другим, – сказала Айона.

Сейчас она вовсю использовала навыки, отточенные десятилетиями работы со словами, которые она тщательно подбирала, передвигала во фразах туда-сюда и заменяла на более подходящие.

«Ловко вывернулась, малышка, – похвалила она себя. – Ты еще не потеряла хватку».

– А вы очень наблюдательны, – заметил Санджей.

– Да, это моя отличительная черта, – без ложной скромности подтвердила Айона. – Я редко ошибаюсь. Так почему вы решили избегать эту милую рыжеволосую девушку из Темз-Диттона?

– Это не столь уж и важно.

Санджей покраснел, как подросток, что еще больше расположило к нему Айону и разожгло в ней любопытство.

– Не таитесь, расскажите, – сценическим шепотом произнесла она и, перегнувшись через столик, потрепала парня по руке. – Я человек благоразумный.

Это было не совсем правдой, но Санджею незачем знать, что в мире Айоны слово «благоразумие» имеет несколько иной смысл и обозначает амбициозную цель.

Айона знала: лучший способ разговорить кого-то – оставаться молчаливой. Окруженные тишиной, люди испытывали острую потребность чем-нибудь поскорее ее заполнить. И потому она неторопливо попивала чай и ждала. Она видела, как Санджей мучительно принимает решение. Вскоре по его лицу Айона поняла, что парень сдался и сейчас начнет рассказывать. Она победила.

– Видите ли, в тот день, когда Пирс подавился виноградиной, я как раз хотел пригласить ее на свидание, но повел себя так, что девушка сочла меня полнейшим идиотом. Я впервые заговорил с нею, абсолютно невпопад… и все непоправимо испортил.

– Вы же знаете: если девушка отличается красотой, это еще не означает наличие у нее ангельского характера. Познакомившись с нею поближе, вы могли обнаружить, что она совсем не та, какой вы ее себе рисовали, – рассудительно произнесла Айона. – Например, она терпеть не может щенков или не читает ничего, кроме сообщений в «Твиттере».

– Она не только прекрасна внешне. К тому же я успел сделать еще кое-какие наблюдения. Она читает настоящие книги. Бумажные. И это совсем не «вагонное чтиво». Пока мы едем до Ватерлоо, она успевает разгадать весь кроссворд из «Таймс». А когда надевает наушники и слушает музыку, то закрывает глаза, и ее пальцы летают в воздухе, словно она играет на невидимых клавишах. Она улыбается совершенно незнакомым людям, причем абсолютно искренне. Вокруг ее переносицы разбросаны веснушки, как звездочки в созвездии. И еще…

– Хватит, остановитесь! – взмахнула рукой Айона. – Больше ни слова, а то меня тоже вытошнит. Поверьте, вам это не понравится. Пока мы ехали до Ватерлоо, весь вагон пропах блевотиной. Это испортило мне чаепитие. Вот что, Санджей: вы меня убедили. Хотя сдается мне, будь у этой девицы отталкивающая внешность, никакие «закрытые глаза» и «игра на воображаемой клавиатуре» не расположили бы вас к ней. Итак, вы хотите познакомиться с красавицей поближе?

– Да! Я ведь даже не знаю ее имени! – воскликнул Санджей. – Не могу же я называть ее Очаровашкой-из-Темз-Диттона.

– Санджей, считайте, что вам повезло. Во-первых, вы мне нравитесь. Во-вторых, я перед вами в долгу, поскольку благодаря вам Пирс остался жив, и это избавило меня от угрызений совести по поводу собственной беспомощности. И в-третьих, я профессионал в этой области! – заявила Айона, сопровождая каждый пункт списка загибанием пальцев.

– Так вы сваха? – осторожно поинтересовался Санджей.

– Ни в коем случае! Я журнальный психотерапевт!

– То есть… ведете раздел, где вам плачутся в жилетку?

Айона вздохнула. Ее симпатия к парню поуменьшилась. Ну вот: начал за здравие…

– Вот что, Санджей. В следующий раз вам всего-навсего нужно сесть вместе со мною в третьем вагоне. Остальное я беру на себя, только дайте срок.

Айона откинулась на спинку, поглаживая Лулу и улыбаясь своим мыслям. Ее бескорыстная помощь Санджею обещала превратиться в романтическую историю. Она уже предвкушала развлечение. И потом, Санджей и Очаровашка-из-Темз-Диттона – оба из поколения третьего тысячелетия. Она познакомится с ними поближе, будет наблюдать за развитием их романа и… заодно собирать материал для своей колонки. Как минимум это даст ей пищу для размышлений о модернизации собственной работы. Ей не терпелось поделиться новостью с Би. Та просто обожала романтические истории.

Поезд вздрогнул и поехал дальше, сопровождаемый коллективным вздохом облегчения.

Пирс

18:17. Ватерлоо – Сербитон

Чем усерднее Пирс старался выправить положение, тем хуже оно становилось. Он мысленно перенесся на несколько лет назад. В те дни его называли Мидасом, и каждая акция, к которой он прикасался, становилась золотом. Он чувствовал себя неуязвимым, крутым, чуть ли не Хозяином Вселенной. А сейчас все, на что он обращал внимание, превращалось в комок грязи. И проблема заключалось в его чрезмерной сосредоточенности. Он это знал. На биржевые рынки нужно входить, как в паб: спокойно, беззаботно, с намерением незаметно пробраться к стойке и поболтать с хорошенькой барменшей. Но чем серьезнее ты к этому относился, чем больше отчаяния появлялось в твоих действиях, тем более хамским становилось поведение цифр из биржевых сводок. Вместо хорошенькой барменши появлялся угрюмый верзила, который, того и гляди, плеснет тебе в лицо пивом и выставит из паба. А сейчас Пирс относился ко всему этому слишком серьезно. Серьезнее, чем когда-либо.

К пятой платформе он двигался на автопилоте, поглядывая на свои сверкающие ботинки от «Гуччи». Эти ботинки, как и часы «Ролекс» и галстуки «Эрме», всегда придавали ему определенную уверенность. Ну разве с человеком в ботинках от «Гуччи» может приключиться что-то совсем уж скверное?

В поезд он сел за считаные минуты до отправления. Неудивительно, что вагон был полон пассажиров. Единственное свободное место, как всегда, было напротив Чокнутой Собачницы. Это все равно что место в театре, откуда почти не видно сцену. Или самый неудобный стул в доме. А он-то думал, будто сегодняшние неприятности закончились на работе. Оказалось, что нет.

Как будто жизнь не успела достаточно напакостить ему за день. И вот теперь изволь ехать рядом с этой теткой, уже осложнившей ему поездки на работу и обратно. Начать