Сингомэйкеры - Юрий Никитин

— Эмма, конечно, выгляжу трусом… Но скоро час пик, а яза рулем пока еще не орел, не орел… Скорее вроде пингвина в полете. Автосалонработает круглосуточно, лучше подъеду ночью, когда улицы более пустые, и… Мневообще вспомнить надо, как крутить баранку!

Она так же внимательно смотрела в мои глаза.

— Да, — ответила она тихо, — именно так вы идолжны были ответить. Как странно…

— Что, — переспросил я, задетый, — тебепредложили, чтобы ты предложила… тьфу, и даже сказали, что я отвечу?

— И даже в каких выражениях, — ответила она, в еепрекрасных глазах промелькнула грусть. — Это очень уютный мир, в которомвсе заранее известно, не так ли?

— Так, — ответил я, но ощутил, что голос мой несовсем тверд. — Конечно же, мир должен быть предсказуемым.

— И стабильным, — произнесла она.

— И стабильным, — согласился я чуть громче, чемследовало. — Только стабильность гарантирует прогресс и нарастающеепроцветание.

— Да, — подтвердила она, — именно так иговорит шеф. Вы удивительно подходите друг другу. И вообще…

— Что?

— Многие говорят именно так. И в этих выражениях. Яимею в виду нашу компанию. Пойдемте, тут рядом охраняемая стоянка, я перегонютуда вашу машину. А то магазин за нее больше не отвечает.

Она и в самом деле перегнала на стоянку, уплатила, послечего я снова забежал вперед к ее машине и распахнул перед нею дверцу. Мужчинадолжен оставаться им, даже если женщина — простая секретарша. Эмма села заруль, а пока снимала туфли, я обошел машину и сел рядом. На девушку приятносмотреть даже сейчас, когда она, сдвинув бровки и чуть закусив губу, умеловыбиралась из затора на стоянке, где машины стоят впритык, загораживая дорогу,а возможность проехать чисто теоретическая.

Я бы не смог выбраться и после месяца тренировок, но Эммаумело маневрировала, подавала машину назад, выкручивая руль, наконец мывыбрались на простор и понеслись по автомагистрали.

Я поинтересовался:

— А ваше руководство не опасается, что, получая такуюзарплату… скажу честно, дикую в сравнении с той, на которой сидел, ударюсь взагулы? Да еще и роскошная машина… Только красивых женщин возить! Дажероскошных. Под стать машине.

Она улыбнулась, но глаза оставались серьезными.

— Нет, не опасаются.

— Почему? Это было бы нормально.

— Но вы ненормальный, — ответила она. Мнепоказалось, что она добавит словами Кронберга, что мы все в этой фирмененормальные, но она лишь обронила: — Нас всех видят как облупленных. Изаранее, как вы уже убедились, просчитывают наши поступки и даже слова.

Мне почудилась в ее словах грусть, я поспешил утешить:

— Поступки просчитать нельзя. Просто у всех у нас естьприоритеты, которые легко заметить. Меня, к примеру, в казино на цепи незатащить, но легко западаю на виртуальные игры. А если мир попадаетсякрасочный, то могу сидеть там сутками.

Она лукаво улыбнулась:

— А как же ваша наука?

Я вздохнул:

— Только наука оттуда и выдергивает. Стоит вспомнить,что геройствую в виртуальных мирах за счет реальной науки, так и начинаювыкарабкиваться. Так что работа — мой приоритетный наркотик. Онаперебивает все остальные!

— Вот это и заметили, — сказала она тихо. — Иженщины вас не окрутят. Как казино, алкоголь, наркотики или даже баймычетвертого поколения.

— Уже есть пятого!

— Еще нет, — уличила она. — Толькоаннонсировали первую! «Территория» делает «Троецарствие-2».

— Все ты знаешь, — сказал я восхищенно. — Яименно это и хотел сказать!

Она хитро заулыбалась:

— Что я все знаю?

— И это тоже.

В ее голосе, когда сказала о неокручиваемости работниковнашей фирмы, словно бы прозвучало некоторое осуждение. Все-таки в мужчинах какбы ценится, как мы сами считаем, лихость, что вообще-то от слова «лихо», алихо — это беда, несчастье, безрассудная дурость. Мы гордимся своимумением наступать на грабли, даже на грабельки, неумением обходить стены ивообще препятствия, хвастаемся расшибленными головами и тем, что вчераперепили, а сегодня с утра блюем.

— Но я уже окручен, — возразил я,защищаясь. — Еще как окручен!

Она тихо и загадочно улыбнулась.

— Вон мой дом, — сказал я. — Тот, что сигровым клубом в торце.

Она посмотрела внимательно, скорость не сбавляет, я выждал,когда почти поравнялись с домом, сказал:

— Спасибо, что подвезла!

— Какой подъезд? — спросила она.

— Да я тут выйду, — запротестовал я. — Чеготебе сворачивать и пробираться, там плохой проезд…

— Какой подъезд?

— Четвертый…

Она остановила машину, выждала, пока на противоположнойстороне прошел поток, и свернула, лишь тогда пояснив:

— Не могу я вас оставить переходить улицу!.. Тут такоедвижение. И вообще, Евгений, привыкайте, что вас должны подвозить именно кподъезду. И дверь раскрывать перед вами.

— Ого!

— Вот-вот, — сказала она строго и тут же милоулыбнулась. — Сами можете открывать двери только перед такими милымикуколками, как я.

Машина остановилась у моего подъезда, я проговорил неуклюже:

— Может быть, зайдем ко мне? Чашечку кофе…

Она улыбнулась:

— В другой раз. Но спасибо за приглашение!

Я остался на асфальте смотреть, как она довольно увереннолавирует в узком проходе между припаркованными где попало автомобилями, затемвыехала на шоссе и понеслась, набирая скорость.

В душе осталось ощущение праздника. Я даже понюхал рукав,чуть-чуть пахнет ее духами.

В старину самые знаменитые разбойники, чувствуя старость иприближение смерти, завещали награбленное монастырям и просили монахов молитьсяза их грешные души. Да и не только знаменитые, просто мы не знаем, когдародились те или иные великие злодеи, но в истории остались даты их смерти, атакже баснословные суммы, пожертвованные монастырям, занимающимсяблаготворительностью. Великие преступники как бы возвращали людям то, что у нихкогда-то отняли.

Современные миллиардеры, устав от бизнеса, учреждают своиблаготворительные фонды, куда сбрасывают десятки, а то и сотни миллионовдолларов в целях оказания помощи бедным, бродячим собакам, спасения пингвинов,борьбы со СПИДом и наркоманией. Тоже как бы замаливая грехи, что когда-тотоптали всех на пути к успеху, калечили и вообще не церемонились.