Исповедь старого молодожена - Олег Батлук

Первым делом я улыбнулся, так что щеки разъехались в противоположные концы вагона. Затем я поднял правую руку вверх. Наконец, я вслух произнес свое имя.

– Таня, – внезапно услышал я прямо перед собой.

Я отвлекся от плаката. Напротив меня стояла девушка.

– Вы знаете, – сказала девушка доверительно, – я в метро обычно не знакомлюсь. Но вы так смело и оригинально это делаете.

Я продолжал стоять с чеширской улыбкой и поднятой вверх рукой.

– Даже смешно немножко, – усмехнулась девушка, – как в «Макдоналдсе», свободная касса!

Я судорожно соображал, что же делать. В тот момент меня вдруг и правда бросило в нездоровый жар.

И я сразу догадался: это лихорадка денге. Мой друг Сема как-то привез это тропическое чудо из Камбоджи и в подробностях описал мне свои симптомы. Жар – первый из них.

Я пробормотал извинения и выбежал из вагона на следующей станции.

Не сомневаюсь, что после этого случая девушка Таня только укрепилась в своей привычке не знакомиться в метро.

Но я сделал это ради нее. Я не мог допустить, чтобы прекрасная незнакомка заразилась от меня редким (незаразным) тропическим заболеванием.

В вагон метро вошла девушка. Высокая, стройная, длинноволосая. Она сильно сутулилась. Словно всем своим видом неуверенно спрашивала: а я действительно высокая, стройная и длинноволосая?

На следующей станции в вагон влетел юркий паренек. В синих брючках, белой рубашке, отвратительно причесанный, прямо как из детского набора «Мой первый офис» (если бы такой набор существовал). Скорее всего, он ехал с выставки, конференции или тренинга. Весь гибкий, подвижный, на шарнирах – вылитый Лошарик из мультика.

Через секунду после того, как паренек очутился в вагоне, он без разгона, прелюдий и предисловий накинулся на сутулую девушку. Прямо с колес. Шел по проходу вдоль сидений, уперся в нее и тут же заговорил. Поезд предательски громыхал своими потрохами, и я не слышал их разговора. А разговор был: девушка что-то отвечала и даже один раз засмеялась.

Паренек был незнакомке ровно по пояс. Моя бабушка называла таких «шпиндиками». Он дышал девушке в пупок. Ей наверняка было щекотно, и именно по этой причине она смеялась. Я придумал себе это утешительное объяснение, потому что мое обостренное чувство справедливости кололо где-то в районе печени.

Терпеть не могу шпиндиков. Глазенки даже не наглые, а нагленькие. А это большая разница, и второе хуже. Не отводит взгляда, лупит в жертву в две свои фары дальним светом. А вдруг у кого-то внутри – тонкая ювелирная вязь, и на нее таким пудовым взглядом смотреть противопоказано?

Именно этими нагленькими вертлявыми глазенками-мартышками шпиндик и сканировал периметр девушки. Мне отчаянно хотелось выковырять его противные глазенки. Выковырять, чтобы вставить их себе, конечно. Чего уж тут лукавить. Моя запатентованная технология взоров «долу, к мамкиному подолу» (с) никогда не способствовала нетворкингу.

И тут случилось совсем непотребное. Шпиндик внезапно попрощался с девушкой и выскочил из вагона.

То есть, получается, ему от нее ничего и не нужно было! Просто искусство ради искусства. Ему, короткометражному мультику, вдруг показали большое кино, а он взял и нажал на «стоп». Мое обостренное чувство справедливости плавно перерастало в язву.

«О люты человеки! – возопил я про себя сумароковским стилем, едва не порвав свою тонкую ювелирную вязь, – мать-природа, зачем ты расходуешь драгоценный тестостерон на тех, кто его не ценит! Отсыпь лучше мне полкило…»

Я так и застыл с патетически повисшей в воздухе рукой. Потому что в этот момент девушка выпрямила спину.

Ее волосы мгновенно распушились, как в рекламе шампуня. Глаза заискрились. Она даже стала выше, немного, на вершок, но именно этот вершок, украденный сутулостью, и отделял ее от Моники Белуччи.

Возможно, незнакомка уже и не вспоминала о шпиндике. Возможно, все еще думала о нем. Но это было не важно.

Важно, что вместо сутулой девушки перед нами в вагоне стояла Моника Белуччи.

И Лошариком из мультика в этой ситуации был явно не шпиндик.

Порой мироздание начинает разговаривать с тобой. Конечно, это происходит не буквально: «Эй, чувак, привет, я – мироздание, мне нужно тебе кое-что сказать». Возможно, у кого-то происходит именно так, но это повод не для радости, а для обращения к профильным специалистам.

Однажды мироздание заговорило со мной в вагоне метро. А меня в тот момент как раз терзал один вопрос, я был едва ли не физически изогнут в форме вопросительного знака: почему мои отношения с женщинами похожи на название фильма Питера Гринуэя «Отсчет утопленников»? Почему ни одна не может выплыть в моем мелком пруду?

Ответ мироздания оказался прямо у меня перед носом. Я понял это тотчас же, когда огляделся по сторонам. Да, я был пьян, но к мирозданию это не имело никакого отношения. Итак, мужчины вокруг меня в вагоне метро были все, как на подбор, рослые красавцы. Гренадеры. Баскетболисты. Дяди Степы-милиционеры. Гулливеры. Невероятно, но факт, ведь мироздание не мелочится в своих сообщениях. Каждый из мужчин в моем вагоне был выше меня ростом, причем значительно, раза в два.

Значит, все же дело в этом. Вот так банально. Ты просто страшненький, дружище. Ты – лилипут, коротышка, метр с кепкой, да и с кепкой ты не метр, кого ты обманываешь этими фразеологизмами. И речь вовсе не о том, что женщины любят высоких. Речь о том, что ты ниже любого среднестатистического мужчины. Вон, даже ребенок, совсем маленький ребенок, который стоит напротив, и тот одного роста с тобой, а ему на глазок сколько? – годика три от силы.

Постой, мироздание, захотелось мне впервые в жизни возразить мирозданию, ну это как-то уже совсем перебор. Одного роста с трехлетним ребенком, действительно? Не слишком ли гротескно?

И тут я понял, что сижу. Именно поэтому трехлетний ребенок и стоит напротив, ведь я сижу на местах для пассажиров с детьми и беременных женщин, нагло и вероломно. И по той же причине все окружающие мужчины в два раза выше меня – они тоже стоят.

Когда мироздание начинает разговаривать с тобой, порой не помешает для начала встряхнуть головой в плане профилактики: а вдруг это просто короткое замыкание. А потом уже встать и уступить место ребенку, вернув себе средний рост, а вместе с ним и среднестатистическую привлекательность.

Во всех своих фиаско с женщинами мне все же удавалось сохранить лицо. Забавное это выражение – «сохранить лицо», высший пилотаж невротизма. Словно это лицо фарфоровое, и его нужно удержать на тонких ниточках на голове, в противном случае оно упадет и разобьется вдребезги. В сущности, так оно и есть: у любого невротика фарфоровое лицо.