Воскрешение - Брайан Кин

Бейкер помолчал, припоминая, как мертвая рыбка уничтожила своих сородичей.

— Расскажи мне еще о том месте, откуда вы пришли. О том, что ты называешь Пустотой.

— Ничего я тебе не расскажу, — отрезал Об. — Мне нужно наблюдать за собратьями. Я голоден. Отпусти меня, и я тебя не трону.

— Отвечай на мои вопросы, и я тебя покормлю. — Бейкер постарался не выдать дрожи в голосе.

— Ты играешь в опасную игру, умник. Не думай, что я ради того, чтобы освободиться, побоюсь повредить эту оболочку, которую ты знал как Пауэлла. Я легко найду другую, если будет надо.

— Это стекло пуленепробиваемо. А стены железобетонные.

— И поэтому мне еще легче разрушить это тело, сбежать и насытиться. — Об усмехнулся.

— Я повторяю свое предложение. Отвечай на вопросы, и я тебя покормлю.

— Дурак ты! Я жажду не плоти. Мне нужна месть.

— Боюсь, это невозможно. Ты должен понимать, что главный здесь я.

— Но твоя раса больше не главная. Сиккизм унаследовал эту Землю, как и было предсказано. Мы вольны бродить по ней снова, как когда-то давным-давно.

— Вы уже бывали здесь раньше?

— Были, до вас. Мы вообще были одними из тех, кто был здесь до того, как возникла эта Вселенная.

— Почему человечество никогда не сталкивалось с вашей расой?

— Потому что есть… правила. Ограничения. И есть кое-кто, кто выступил против нас. И помог нам попасть в Пустоту.

— Расскажи мне про эту Пустоту, — не унимался Бейкер.

— Хорошо. — Существо выдохнуло зловонный воздух из гниющих легких. Бейкер был только рад, что не почувствовал запах со своей стороны стекла. — Но имей в виду, профессор, ваш век завершился. Мы — ваши наследники.

— Пустота… — начал Бейкер.

— Там холодно! — проревел Об, вдруг бросившись к окну и зарядив кулаком Пауэлла по стеклу. Бейкер отскочил назад. — Холодно, потому что Он жесток! Он знает, что лед приносит больше боли, чем огонь. Я жил там, на многие века запертый вместе с моими братьями, властелинами элилума и терафима. Он отправил нас туда! Изгнал в промерзлые пустоши. И мы, бессильные, наблюдали, как вы тут суетились, будто муравьи, плодились и размножались, купаясь в Его равнодушной любви. Мы ждали, мы были терпеливы. И, не теряя бдительность, таились на пороге. А ты, умник, вместе со своим приятелем дал нам путь к спасению. Как ваши тела становятся нам храмами, вы стали нашими вратами!

Существо снова ударило в стекло. Бейкер поморщился. По, казалось бы, небьющемуся стеклу спиралью пробежала небольшая трещинка. Кулак Пауэлла получил при этом явное повреждение, но Оба это, похоже, не заботило. Свет снова замигал.

— А сейчас моя очередь задавать вопросы, умник. — Об усмехнулся. — Думаешь, когда вы умрете, то попадете в рай?

— Я… я верю, что после всего этого что-то существует. Но что именно, не знаю. Некоторые, да, называют его раем.

— О да, после всего этого правда что-то существует. Но в рай вы не попадете. Вы попадете в то место, которое он приготовил специально для вас! И тогда ваши тела будут принадлежать нам! Мы — ваши хозяева. Демоны — вот как вы привыкли нас называть. Джинны. Монстры. Благодаря нам, сиккизм, вы слагаете свои легенды — вот почему вы до сих пор боитесь темноты. Мы управляем вашей плотью, Бейкер, и мы долго ждали момента, когда наконец вселимся в вас!

Об снова стукнул по стеклу. Трещина стала шире, по поверхности потянулись паутиноподобные линии. Рука, которая прежде принадлежала доктору Тимоти Пауэллу, которая когда-то держала бокал мартини, размахивала клюшкой для гольфа и ловко управлялась с панелью РКТИ, теперь превратилась в таран из гниющего мяса. Бейкер отпрянул, когда мертвые пальцы раскроились, явив зазубренную кость, которая поцарапала стекло изнутри.

— Я выйду на волю! — проревел Об. — Я поведу своих братьев, и мы опустошим эту планету, а когда сделаем это, перейдем к следующей!

Бейкер выбежал из комнаты. Он зажал уши руками, но это было бесполезно. Крики Оба преследовали его в коридоре, гремя из громкоговорителей:

— Мы есть сиккизм! Мы ждали, пока сможем завладеть вами, и теперь вы у нас в руках. Йидде-они! Энгастриматос ду аба парен тарес. Мы — Об, Эб, Апи и Апу. Нас больше, чем самих звезд! Нас больше бесконечности!

Бейкер услышал, как разбилось стекло. Мгновение спустя погас свет, погрузив весь комплекс во тьму. Громкоговоритель тоже выключился. Внезапно наступившая тишина в некотором смысле пугала даже сильнее, чем вопли Оба. А потом раздался новый звук. Шаркающие шаги.

— Я чую твой запах, умник…

Бейкер съежился в коридоре, в ужасе прислушиваясь, как зомби ковылял вслед за ним.

А свет все не зажигался.

Встав и высунув голову из-за разбитого самосвала, Фрэнки на мгновение вспомнила одну из своих многочисленных неудавшихся попыток избавиться от зависимости. Судья постановил, чтобы она посещала реабилитационные собрания и сеансы психотерапевта. В первый же день ее заставили встать и сказать: «Меня зовут Фрэнки и я наркозависимая».

Сейчас она переборола желание повторить эти слова. Как-никак именно из-за этой зависимости она и попала в нынешнюю переделку. Почему бы не прокричать об этом во весь голос? Почему бы не сообщить хищникам, которые за ней охотились — и живым, и мертвым, — где она находится, положив тем самым конец жалкому существованию? Последние несколько дней она только и делала, что убегала и пряталась. И очень устала. Но дело было не только в этом: ей отчаянно требовалась доза. Она держалась, сколько могла, зная, что ворованный героин почти закончился. Было крайне сомнительно, что ей удастся раздобыть еще. Следующая доза, вероятно, должна стать последней. Так почему бы не прекратить мучения прямо сейчас? Почему бы не сварить, закинуться и, наконец, сдаться?

— Потому что меня зовут Фрэнки, — прошептала она. — И я, может, и наркозависимая, зато выжила.

Пусть и не благодаря большому уму, признала она недовольно. По крайней мере, пока. Воровать наркоту у кучки дилеров — это не очень разумно. Равно как и проворачивать это в разгар зомби-апокалипсиса. Да и последний ее план, включавший побег через Международный аэропорт Балтимор-Вашингтон, был обречен на провал. Вот только когда по ее венам струился героин, это казалось совершенно разумным. Она собиралась просто добраться до аэропорта, сесть на какой-нибудь рейс — куда угодно — и сбежать подальше от этого дерьма.

Ей никак не приходило в голову, что все самолеты и поезда в стране перестали совершать рейсы за несколько недель до того, как президент объявил чрезвычайное положение. Фрэнки не вспоминала об этом до тех пор, пока не вышла на улицу, надеясь угнать машину. Это была первая мысль, возникшая в ее прояснившемся сознании, когда она выбралась к въезду на кольцевую дорогу. А второй — что въезд оказался загроможден разбитыми машинами, между которых бродили ожившие мертвецы. И что еще хуже — Окорок, Черный, Кобель и остальные снова вышли на ее след. Она услышала свист — он разносился эхом по соседним улицам. И пока она стояла посреди улицы, чувствуя себя бессильной и беззащитной, пытаясь решить, что предпринять дальше, ее запах почуяло еще одно существо.