Пират и язычница - Вирджиния Хенли

Воистину, все мужчины – воплощение зла и порока!

В девушке внезапно вспыхнуло неукротимое желание сквитаться с этими гнусными тварями! Она примет предложение Лил и вытянет деньги из жирного богатого олуха! Ей до смерти надоело быть жертвой! Саммер сделает все, чтобы на этот раз на ее месте очутился какой-нибудь мужчина!

– Довериться женщине? Да я скорее добровольно отдам душу дьяволу! На свет еще не родилась такая, на которую можно было бы положиться! – пренебрежительно заметил Рурк Хелфорд, разворачивая веером сданные ему карты.

– Ты прав, подобные создания встречаются реже, чем золотые слитки на лондонских мостовых, – цинично усмехнулся Карл Стюарт.

Не далее чем пять минут назад Бакингем не преминул сообщить Рурку, что своими глазами видел, как его любовница заигрывает с герцогом Йорком. Бакингем говорил громко, не заботясь о том, что его могут услышать остальные приглашенные. Сегодня здесь присутствовал цвет столичного бомонда. В гостиной королевы шла азартная карточная игра, и на столиках громоздились груды золотых монет. Покои Екатерины Португальской с некоторых пор стали весьма оживленным местом собраний, поскольку Карл II предпочитал проводить здесь вечера. Он делал все возможное, чтобы выглядеть в глазах света примерным супругом, и, вероятно, преуспел бы в этом, если бы не пресловутое яблоко раздора, а именно – его давнишняя пассия и официальная фаворитка Барбара Палмер.

Карл слегка повернул голову и посмотрел на Барбару, сидевшую в другом конце комнаты. Та вопросительно подняла брови, но король лишь многозначительно подмигнул и, вновь обернувшись к партнерам, пожал плечами. Барбара, бесспорно, прелестна, и ее пышная красота до сих пор неотразимо влечет его. Как можно устоять перед видом этих волос цвета красного дерева, рассыпавшихся по подушкам! А изумительные спелые груди, едва умещавшиеся в огромные мужские ладони! Если бы только ко всем своим внешним достоинствам она обладала и душевными… было бы воистину прекрасно, когда бы ее вспыльчивость уравновешивалась большей покорностью, властность – уступчивостью, эксцентричность – благоразумием, а требовательность – верностью.

Лорд Хелфорд изо всех сил старался сохранять спокойствие. И хотя лицо его при этом оставалось невозмутимо-равнодушным, в душе кипел гнев на Бакингема. Он всегда терпеть не мог этого выскочку, но ничего не поделаешь, приходилось приветливо улыбаться – такие враги опасны. Что же до Энн Эшли, очередной любовницы Рурка… Бакингем, вероятно, не солгал, и эта потаскуха действительно вешалась на шею брату короля, Джеймсу. Разумеется, Хелфорд известил ее, что скоро отправляется в Корнуолл, но, черт возьми, негодница могла хотя бы дождаться, пока постель остынет, прежде чем искать ему замену! Правда, Энн просила Рурка взять ее с собой и даже лепетала что-то о женитьбе. Его твердый и решительный отказ, по всей видимости, и стал причиной столь откровенного флирта с герцогом. Но Хелфорд ни о чем не жалел. Уж у него хватит здравого смысла, чтобы не жениться на собственной любовнице! Ах, у всех женщин на уме одно: продаться тому, кто больше даст.

Рурк неожиданно вспомнил свою первую содержанку. Трудно поверить, каким он был тогда наивным простаком, но она ловко забросила приманку, и Рурк попался, словно форель на крючок. Больше года эта тварь тянула из него деньги, утверждая, что именно он – отец рожденного ею ребенка, пока приятель Хелфорда Сандвич, не напившись до беспамятства, признался, что обрюхатил девчонку, прежде чем передать ее Рурку. Что же, он прекрасно усвоил урок. В первый и последний раз позволил женщине одурачить себя!

Бакингем, мгновенно сообразив, что король и Хелфорд погружены в невеселые раздумья, тотчас воспользовался столь необычайной рассеянностью партнеров, и не прошло и получаса, как горка золотых монет перекочевала к нему. И хотя сами по себе деньги мало что значили для герцога, ему доставляло тайное и злорадное удовлетворение наблюдать за недовольными лицами участников игры.

Раздосадованный, Карл поднялся и встал за спиной ее величества. Последнее время Екатерина не на шутку увлеклась картами, хотя и считала подобные привычки порочными и искренне каялась на исповеди в совершенных грехах. Муж, наклонившись, что-то прошептал ей на ухо. Королева последовала его совету и тотчас выиграла.

Ближе к полуночи Карл снова нагнулся к жене, на этот раз с куда более игривым предложением. Согласно этикету, гости не могли покинуть гостиную раньше королевы, и когда та неохотно поднялась и позвала своих фрейлин, многие из собравшихся облегченно вздохнули. К счастью, сегодня оркестр не был приглашен, а следовательно, танцев не будет, иначе веселье могло бы затянуться до рассвета. Но все равно прошло более часа, прежде чем ушел последний из камер-юнкеров короля. Карл, уже облаченный в парчовый халат, проследовал в покои ее величества. Следом трусили его любимые спаниели.

К его ужасу, оказалось, что жена молится, стоя на коленях у маленького алтаря, который она велела установить в гардеробной, а две фрейлины-португалки все еще бодрствуют. Король вежливо кашлянул, надеясь, что они поймут намек и удалятся, но этого не произошло. Карл, добродушный и учтивый по характеру, терпеливо выждал еще минут двадцать, уверенный, что этого времени вполне достаточно, чтобы прочитать с дюжину молитв. Наконец, выйдя из себя, он широко распахнул дверь, соединявшую гардеробную со спальней, и впустил собак, поскольку хорошо знал, что португальцы в отличие от англичан не питают особой привязанности к домашним животным. Однако даже эта решительная мера не напугала женщин. Раздраженный, монарх сам направился к упрямицам, чтобы поскорее устранить все препятствия.

Коленопреклоненная Екатерина, в просторной ночной рубашке, набожно сложив руки и устремив взгляд на распятие, беззвучно шевелила губами.

– Дорогая, ложись в постель, пока окончательно не простудилась. От пола так и несет холодом! Это до добра не доведет!

– Еще минуту, Карл, – мелодичным голоском пообещала королева, но король перехватил уничтожающий взгляд графини Пеналва и стиснул зубы.

– Леди, разрешаю вам удалиться, – процедил он.

Графини Пеналва и Понтевал, неизменные спутницы и компаньонки королевы, переглянулись и вопросительно уставились на Екатерину. Король начинал потихоньку злиться, но, не теряя самообладания, шутливо заметил:

– Кровь Христова, леди, неужели вы все еще считаете, что Екатерину следует оберегать от меня, ее законного мужа? Она моя жена, и поскольку вы постоянно на страже, мне приходится встречаться с ней урывками!

Дамы явно не одобряли ни поведения, ни манер Карла Стюарта и даже не считали нужным скрывать свои чувства. Но приказ монарха – закон для придворных, поэтому они с величайшей неохотой присели перед ним и удалились с видом нерадивых пастухов, бросивших в пасть волку невинную овечку.

Дождавшись их ухода, Карл подошел к жене и мягко заметил:

– Любовь моя, поверь, ты самая безгрешная из всех женщин на свете! Почему же ты мучишь свои прелестные ножки, моля Господа о прощении?