Под южным солнцем - Маргарет Пембертон

Когда они уже выходили из комнаты, Наталья оживленно спросила:

— Я уже говорила вам, что принц Александр подарил мне собачку? Она восхитительна. Я обучаю ее сидеть и стоять по команде, и она очень смышленая.

Джулиана меньше всего интересовала собака. Он испытывал невероятное опустошение. Впервые в жизни он так нелепо просчитался. Когда они подошли к залу, он задумался о своем чувстве, размышляя, изменилось ли оно после отказа Натальи.

Все это заняло не более секунды. Теперь он был уверен еще больше, чем прежде, что наступит день, когда эта чудесная девушка станет его женой. Ему двадцать восемь, и он много раз влюблялся, но все это не было настоящей любовью. Никогда прежде он не был так очарован. Наталья, с ее темными блестящими глазами и заразительной веселостью, околдовала его при первой же встрече. С тех пор он делал все возможное, чтобы чаще ее видеть. К счастью, в таком городе, как Белград, это можно было осуществить довольно легко.

Ему искренне нравилась вся семья Василовичей. Алексий Василович, просвещенный либерал, был редким явлением на Балканах. Его жена Зита отличалась острым умом и, как дипломат, разбиралась в текущей политической ситуации. Катерина, спокойная и выдержанная, грацией и красотой напоминала мадонну эпохи Возрождения, и любой мужчина должен был быть благодарен судьбе за такую свояченицу. А Наталья… Наталья просто чудо.

— Я обещала следующий танец месье Квесне, и он, наверное, меня ищет, — сказала она, простодушно улыбаясь.

Желая всем сердцем, чтобы Филип Квесне оказался где-нибудь на краю света, Джулиан наблюдал, как Наталья поспешила в танцевальный зал. Он же не испытывал никакого желания искать своих ангажированных партнерш и постарался незаметно пройти к стеклянной двери, ведущей на террасу, чтобы выйти наружу.

Было уже за полночь, в воздухе чувствовалась прохлада. Закурив сигарету, он глубоко затянулся и пошел по лужайке.

Не прерви Макс Карагеоргиевич его беседу с Катериной, возможно, она бы его предупредила, что его предложение не будет иметь успеха. Но если бы даже она это сделала, разве он отказался бы от своего намерения? Он быстро шел к розарию, склонив голову и понурившись. Наверное, нет. Джулиан снова и снова думал о своем предложении и об отказе Натальи, полагая, что все не так уж плохо. По крайней мере теперь она знает о его чувствах и, размышляя над этим, вполне может прийти к выводу, что и ее чувства к нему не просто дружеские, как ей казалось раньше.

Джулиан сел на скамью, среди кустов роз, бросил на землю окурок, затоптал его каблуком и закурил другую сигарету. Он больше не считал свой поступок глупым и опрометчивым. В семнадцать лет Наталья не чувствовала себя достаточно взрослой и не представляла, что может в кого-то влюбиться или что кто-то может полюбить ее. Он поколебал это ее убеждение, и теперь она поняла, что уже не ребенок, что он ее любит, и скоро, если усердно за ней ухаживать, она ответит ему взаимностью.

Джулиан встал, чувствуя себя намного лучше. Будущее было не таким уж безнадежным. Полный оптимизма, он снова направился в танцевальный зал. Победа всегда тем ценнее, чем труднее борьба. Он был уверен, что завоюет любовь Натальи. Всегда побеждать — такова его жизненная позиция.

* * *

Катерина заметила Джулиана, когда он вошел в зал с террасы, и первой ее мыслью было, что он, вероятно, надеялся увидеться с ней в саду.

— Кажется, сейчас мой танец? — сказал подошедший Макс.

— О, Макс, может быть, не стоит? Здесь так душно, и я чувствую ужасную слабость…

Уголком глаза Катерина заметила, что Джулиан приблизился к черногорской княжне Ксении. Та заглянула в свою карточку и с улыбкой приняла приглашение.

Сердце Катерины упало. Теперь у нее не было шансов незаметно подойти к нему, и Джулиан не мог еще раз пригласить ее в сад, чтобы продолжить прерванную беседу.

— Ты не выглядишь нездоровой, — сказал Макс. — Мне кажется, ты чем-то обеспокоена, и я хотел бы знать причину. — Он взял ее за локоть и решительно повел танцевать.

Катерина не стала противиться. В этом не было смысла, так как Джулиан танцевал с Ксенией. Снова звучал вальс, и Катерина, помня, как час назад она танцевала с Джулианом, ощутила большую разницу, хотя па были те же самые. Макс был таким же высоким, как и Джулиан, но очень нескладным. Он обнимал ее своими большими руками слишком старательно, от него несло конской сбруей и сливовицей в отличие от Джулиана, от которого всегда приятно пахло.

— Так что тебя беспокоит? — настаивал Макс, когда оркестр уже перешел к заключительной части вальса. — И почему ты вышла в сад с этим англичанином? Разве ты не знаешь, что они все дегенераты?

Катерина презрительно посмотрела на Макса.

— Это мое личное дело, с кем выходить на террасу, — холодно сказала она, отыскивая взглядом среди танцующих эгретку Ксении и густые светлые волосы Джулиана.

С грацией гиппопотама Макс вел ее мимо возвышения для оркестра и продолжал:

— Ты прогуливалась с ним в саду, а не на террасе, как говорил об этом твой отец, думаю, это было бы и его дело. Могу себе представить, как он отнесся бы и к тому, что Наталья шляется по кофейням.

— Сестра была всего лишь в одной кофейне, — поправила его Катерина, с отчаянием думая о том, зачем только она приняла его приглашение на вальс. — И можешь не опускаться до шантажа. Наталья уже поняла, что поступила неразумно, и это больше не повторится.

Вальс близился к концу. Джулиана и Ксении нигде не было видно: вероятно, они танцевали в дальнем конце зала.

Темные брови Макса слегка приподнялись.

— Зачем мне кого-то шантажировать? Я только хотел предупредить, чтобы ты не спускала с Натальи глаз. Она ведь во всем похожа на Карагеоргиевичей, и это может однажды привести к большим неприятностям.

— Ты сегодня все время даешь никому не нужные советы, Макс, — сказала Катерина, почувствовав облегчение, когда музыка кончилась. — И больше не приглашай меня. Все остальные танцы у меня расписаны.

Он как-то странно на нее посмотрел, и она быстро отошла, надеясь снова, встретиться с Джулианом, прежде чем начнется следующий танец.

Она почти сразу же его увидела. Он находился на противоположной стороне зала и разговаривал с ее родителями. Невероятно, но он раскланялся, очевидно, благодаря их за вечер и прощаясь. Катерина с ужасом подхватила свой шлейф и быстро, насколько позволяли юбки и чувство собственного достоинства, пошла через зал.

Однако было уже поздно. Джулиан пожал руку ее отцу и покинул зал, по-видимому, окончательно.

Катерина стояла, не зная, что делать. Последовать за ним?

На какое-то мгновение она едва не поддалась соблазну это сделать, но здравый смысл все-таки возобладал, и она осталась на месте, опустошенно глядя на двери.

Может быть, Джулиан так стремительно покинул бал, потому что потерял надежду поговорить с ней наедине? Или, может, ей только так кажется? Неужели она выдает желаемое за действительное?