Ее высочество няня - Анастасия Никитина

— Надеюсь, к чистоте вы относитесь с большим интересом, — скривился тот, взглядом указав мне на плечо.

Я почувствовала, что краснею. На светлом шелке явственно проступали уродливые пятна. Еще бы! Грумель же там разве что высморкаться не успела за время своей истерики!

— Разумеется, — прошипела я. — Займусь этим, как только его величество перестанет нуждаться в моем присутствии.

Я легонько похлопала малыша по спине. Зря это сделала… Ой, как зря!

Почувствовав мою руку, младенец заворочался, закряхтел и с отвратительным звуком срыгнул хлопья молока прямо мне в декольте.

— Думаю, его величество извинит ваше недолгое отсутствие, — с непередаваемым выражением на бледной физиономии протянул ла Вейн и наконец убрался из спальни.

Едва за мужчинами закрылась дверь, как Грумель принялась хлопотать вокруг меня. Она так ловко выхватила малыша и сунула его в кроватку, что тот даже не проснулся.

— Ой! Страху натерпелась! — трещала она, пытаясь вытереть следы детского несварения, но лишь сильнее их размазывая. — Думала, вы меня сразу отдадите на растерзание этому… Этому… Ой! Про него такие страхи рассказывают!

— Почему его рвет? — перебила я, чувствуя, как от визгливого голоса женщины начинает болеть голова.

— Рвет? Кого?

— Короля! — рявкнула я, отталкивая руку Грумель с платком.

— Ах, это! Нет, — она засмеялась. — Это ничего страшного. Просто воздуха глотнул. Так всегда бывает. Вы не знали? Ах, ну да. С такой фигуркой своих деток у вас еще нет, правильно? Ой, бедная… Такая молодая…

— Опять? — нахмурилась я. — Кажется, мы с вами уже выяснили, что безвременная кончина мне не грозит.

— Извините, — она метнула в мою сторону какой-то странный взгляд и потупилась. — Это я так, по привычке.

— Отвыкайте от таких привычек, Грумель, — проговорила я, с трудом подавив рвущийся с языка тон убийцы, — иначе мы с вами не сработаемся.

— А мы сработаемся? — просияла женщина. — Да я… Да вы!

Она снова бросилась мне на шею, поливая слезами единственное чистое место, остававшееся на лифе моего платья — левый рукав. Тут уж я не сдержалась и так отпихнула истеричную бабу, что та плюхнулась в стоявшее сзади кресло.

— Испачкаетесь, — пояснила я в ответ на ошарашенный взгляд. — Оставайтесь с его величеством. А я пойду выяснять, куда поместили мой багаж. Герцог ла Вейн прав. Подобный вид недопустим.

— Ах, багаж, — заулыбалась Грумель, явно радуясь, что может услужить. — Так вот смежная спальня. Его туда принесли! Проклятый распорядился, что вы, как и прежние няни, будете жить там!

Я рванула было к вожделенной чистоте, но, услыхав странное определение, притормозила. Только проклятых мне и не хватало в этом королевском зверинце.

— Проклятый?

— Ой… — Грумель покраснела и отвела взгляд. — Я хотела сказать, герцог ла Вейн. Это его распоряжение.

— Расскажете? — приподняла бровь я.

— Конечно! — обрадовалась она. — Там такая история… Когда покойный король… Не этот, а старый, ну, который привидение…

— Чуть позже, — я выдавила из себя извиняющуюся улыбку, надеясь, что она получится не слишком похожей на оскал кровожадного хищника. — Я сначала переоденусь, а потом мы с вами посплетничаем всласть. Да?

— Конечно! Я вам все-все расскажу. Вот увидите, как я могу быть полезна! У вас не будет более верной подруги чем я!

Я прикрыла за собой дверь, отсекая лживые заверения в вечной благодарности и дружбе. «Конечно, ты будешь полезна. Куда же ты денешься теперь?» — проворчала я себе под нос, распуская скрытую шнуровку на лифе платья.

Конечно, как у любой благородной аристократки, шнуровка на моих нарядах располагалась сзади. А как иначе, если спереди ее делали только простолюдинки. Вынуждена одеваться сама — значит, нищенка, и тебе не место среди приличных людей. Этот дурацкий предрассудок складывался веками, и не мне было с ним спорить. Но и одеваться я предпочитала сама, без помощи служанок. Поэтому все красивые шнуровки на моих платьях располагались как положено — сзади. И были фальшивыми. Таким же декором, как оборки, бантики и прочая мишура. А до настоящих застежек, скрытых умелым мастером гильдии в складках и рюшах, я прекрасно дотягивалась самостоятельно.

Окинув взглядом двери и убедившись, что они заперты, я выпуталась из испорченного платья. К счастью, корсет и нижние юбки не пострадали, и их снимать не пришлось. Но зеркало все равно отразило привычную картину, заставив меня зябко повести плечами. У моего неприятия личных служанок была причина, очень заметная причина, и часть ее выступала из-за верхней кромки нижней рубашки двумя разлапистыми черными пятнами: королевская татуировка. В свое время Орта потратила уйму денег и времени на попытки избавиться от нее. Но даже самые сильные средства давали только временный эффект. День-два, и черные тонкие линии проступали снова. А неделю спустя разлапистый орел опять красовался у меня на спине, как насмешка над жалкими потугами человеческих целителей.

Когда-то давно, в той исчезнувшей блестящей жизни, я не интересовалась, кому и зачем пришло в голову нарисовать такую штуку на ребенке. Татуировка росла вместе со мной и стала привычной, как маленькая родинка над губой. А теперь спрашивать, зачем, а главное, как ее сделали, было некого. Орта знала лишь, что мой отец опасался, что меня украдут или подменят, и позаботился об отличительном знаке.

Переоделась я быстро. Напомнившая о своем существовании татуировка не располагала к долгим размышлениям в полуголом виде. Дома я не демонстрировала свою особенность, но и не слишком беспокоилась на эту тему. Ну увидит мельком какая-нибудь служанка часть татуировки у меня на спине, и что? Максимум решит, что госпожа от лишней свободы дурью мается без родительского и мужнина присмотра. А вот в королевском дворце могли найтись и более осведомленные соглядатаи.

«Хорошо, хоть наряды с открытой спиной вышли из моды лет пятьдесят назад и возвращаться пока не собираются», — проворчала я себе под нос, покрутившись перед зеркалом и убедившись, что темно-бордовое платье со скромным декольте и изящной оторочкой из белого шелка по краю сидит как влитое.

Грумель была там же, где я ее и оставила.

— Ваша служанка уже приехала? — полюбопытствовала она.

«Вот же глазастая, — скрипнула зубами я. — И шнуровку рассмотреть успела! И спросить не постеснялась… Нет, надо от нее избавляться. Но не раньше, чем она расскажет мне все, что знает».

— Скоро к герцогу позовут… — протянула я, оставив бестактный вопрос без ответа. — Что-то меня там ждет?

— Ой, не знаю! — Грумель тут же выбросила из головы странности с моей несуществующей служанкой. — Про него такие слухи ходят!

— Расскажите, милая…

— Гортензия, — подсказала кормилица.