Колодец душ - Стивен Рей Лоухед

удобно помещался в ладони, только был все же потяжелее камня. Новая версия содержала больше отверстий и ряд небольших выступов. Для чего они нужны, Вильгельмина не могла сказать.

Она медленно шла по тропе, держа лампу перед собой. Уже через несколько шагов, как и ожидалось, боковые отверстия начали светиться характерным индиговым светом. Прибор обнаружил лей-линию. Да Мина и сама чувствовала покалывание в затылке. Прыгать она не собиралась и просто остановилась на тропинке.

Ожидая, пока энергия рассеется, она поймала себя на том, что думает об Этцеле и о том, каким терпеливым и понимающим человеком оказался ее партнер — случайная мысль без видимой причины оживила лей-лампу. Несколько новых отверстий озарились бледно-желтым сиянием. Мина присмотрелась. Ряд отверстий в латунном корпусе проходил по всему периметру инструмента. Свет был слабым, на ярком солнце почти незаметным, но здесь, под деревьями, виден был достаточно хорошо.

Едва мысль унеслась, смытая любопытством, как маленькие желтые огоньки погасли.

Она смотрела на прибор, борясь с желанием встряхнуть его как следует. Постояла и пошла, глядя на крошечные окошки. Она и раньше знала, что движение — необходимое условие перехода. Она шла быстро, шла медленно, шла даже спиной вперед. Эксперименты не дали никакого результата; отверстия в корпусе лей-лампы оставались темными.

Разочарованная сверх меры, она пошла туда, где оставила мула.

— Гас, — пробормотала она вслух, — что ты мне всучил?

При упоминании имени алхимика желтые огни опять засветились. Эффект был настолько очевидным, что Мина не могла не уловить связь. Она остановилась и глубоко вздохнула, очищая сознание от всех мыслей. Затем старательно воссоздала в памяти образ Кита и сосредоточилась на нем.

Бледно-желтое свечение померкло, и крошечные отверстия потемнели.

— Черт его побери! Может, оно на звук реагирует! — воскликнула Вильгельмина. Она поднесла прибор к губам и четко произнесла: «Кит». Никакого свечения!

— Стоп. Не волнуйся, — проворчала она. — В прошлый раз я подумала…

Она вернулась к образу Этцеля — как он стоит на кухне и наблюдает за плитой. Ряд огоньков послушно загорелся.

Вильгельмина в изумлении уставилась на прибор.

— Ага, не звук, а мысль, — прошептала она. Все еще удерживая перед мысленным взором круглое лицо Этцеля, она повернулась в сторону города, и огоньки засияли ярче, а те, что были со стороны города, и вовсе приобрели более глубокий и теплый оттенок. Для проверки она снова подумала о Ките, и огоньки тут же погасли.

— С ума сойти! — пробормотала Мина. Она подняла лей-лампу и прижала ее к губам. — Неужто ты такая умная маленькая штучка?

Она повторила эксперимент еще несколько раз, и каждый раз свет мигал, когда она думала об Этцеле, который, как она знала, был в Праге, и гас в тот момент, когда она переключала внимание на Кита. Мина решила усложнить условия и подумала о Томасе Юнге, археологе, которого она нашла, чтобы помочь Киту раскопать гробницу, хранившую Карту на Коже. Огоньки загорелись, но едва-едва, причем более яркая область теперь указывала на юго-восток. Так… она может и направление определять, подумала Мина. Свечение погасло.

— Ну и что это мне дает? — Она уставилась на прибор. На этот раз она самым тщательным образом воссоздала в памяти образ доктора Юнга; свет послушно зажегся. Она переключилась с образа Юнга на образ Джайлза. И снова маленькие огоньки слегка померцали, затем засветились, но теперь их кольцо сдвинулось и указывало другое направление. — Это же надо! — пробормотала Вильгельмина, удивленно покачивая головой.

Для уверенности она проделала еще несколько манипуляций, представляя себе разных людей. Получалось, что когда она думала о ком-то, кого знала, будь то в здешнем измерении или нет, устройство реагировало. Но как только мысленная связь с объектом разрывалась, свет мерк — как будто выключали линию.

Голова кружилась от осознания этого открытия, она стояла под деревьями, не видя ничего вокруг. Крики грачей вернули ее к реальности. В воздухе отчетливо пахло дымом. В ближних домах фермеров разжигали очаги. Короткий день угасал; наступал вечер. Опустив прибор в карман, Вильгельмина поспешила к мулу и вернулась в город. Мысли роились в сознании, но пока она не могла оценить всю значимость своего открытия, не говоря уже о понимании, возможностей нового прибора и того, что из этого следует.

Впрочем, с этим можно и подождать. Кое-что нужно сделать в первую очередь. Сразу. Прежде чем она сделает еще одну вещь.

Мина гнала фургон обратно в город. В воротах уже зажигали факелы на ночь. Она проехала по длинной улице, ведущей к Староместской площади, и поставила фургон возле кофейни. Внутри было тепло, воздух благоухал ароматами выпечки. Мина глубоко вздохнула. Несколько посетителей сидели за кофе и штруделем. Тихо, спокойно. Запах кофе мешался с запахом теста. «Я люблю это место, — подумала она. — Может ли быть вообще где-нибудь лучше?»

Она беззаботно поприветствовала посетителей и персонал, быстро прошла через зал и направилась прямо на кухню, где Этцель наставлял двух молодых помощников относительно завтрашнего дня.

— Завтра будем печь плетеный хлеб с изюмом, — говорил он. — Перед уходом вычистите противни для выпечки. — Он обернулся, когда Вильгельмина вошла в комнату. — Ach, mein Schatz, — проговорил пекарь, расплываясь в улыбке. — Ты пришла. Хильда тебя искала.

— Я с ней потом поговорю. — Она быстро чмокнула его в щеку, а затем повернулась к одному из помощников. — Ганс, фургон снаружи. Отгони его в конюшню, пожалуйста, и присмотри, чтобы ведро у мула было полным. Ну и зерна задай.

— Яволь, фройляйн Мина, — бойко ответил молодой пекарь.

— Бартхелм, — обратилась она ко второму, — ты тоже сходи с ним. Мне надо поговорить с герром Стиффлбимом наедине. — Помощники вышли. — Пойдем, Этцель, — сказала она, взяла его за руку и подвела к рабочему столу. — Я хочу, чтобы ты сел.

— Мина, что такое? Что-то не так?

— Все в порядке, — заверила она его. — Но я должна тебе кое-что сказать.

Она вытащила из-под стола табуретку и усадила его, затем помолчала, думая, с чего начать. На его добродушном лице отразились беспокойство и любопытство. Вильгельмина улыбнулась.

— Господи, Этцель, — вздохнула она, — что я буду без тебя делать?

— Тебе без меня не обойтись, — убежденно проговорил он.

— Надо кое-что тебе сказать. — Она взяла его руку и, сжав ее обеими своими, поднесла к губам. — Возможно, мне придется уехать