Секретные операции Люфтваффе. От Гренландии до Ирака. 1939-1945 - Дмитрий Зубов

При этом у Лакашева органы изъяли довольно крупный арсенал. В постановлении о сдаче вещественных доказательств, подписанном старшим следователем контрразведывательного отдела Управления НКВД по Горьковской области Маховым 21 апреля 1942 г., говорилось:

«Я, ст. следователь КРО УНКВД по Горьковской области Махов, сего числа рассмотрев следственные материалы по делу № 387 по обвинению Лукашева Антипа Ефимовича по ст. 58-1-«б» УК РСФСР –

НАШЕЛ

Во время ареста и личного обыска у Лукашева А.Е. были обнаружены:

1. Тола прессованного сульфитного – 2 кг.

2. Электровзрывателей – 5 шт.

3. Капсулей взрывателей немецкого производства – 9 шт.

4. Детонаторного шнура коричневого цвета – 47 метров

5. Бикфордового шнура 8,4 метра.

Все вышеперечисленные предметы являются вещественным доказательством, но ввиду своей громоздкости к следственному делу № 387 приобщены быть не могут, а потому –

ПОСТАНОВИЛ:

Взрывчатые вещества, изъятые у арестованного Лукашева Антипа Ефимовича, сдать на хранение в комендатуру УНКВД по Горьковской области. К делу приобщить соответствующие квитанции».

В апреле и мае диверсанты, экипированные аналогичным арсеналом, были выловлены в районах городов Молотова (Перми) и Куйбышева.

Однако многим из заброшенных шпионов все же удалось выполнить задания. Именно в этот период в ряде мест из-за слабо поставленной противодиверсионной работы и охраны железных дорог агентура противника смогла нарушить движение и линии связи. Имели место и диверсии на предприятиях. Правда, из-за большого количества нарушений в технологическом процессе и аварий трудно было отличить, какие из них произошли по халатности, а какие являлись следствием подрывной деятельности германских диверсантов.

13 апреля начальник Дзержинского горотдела НКВД старший лейтенант госбезопасности Поляков писал секретарю Дзержинского горкома Шестакову: «На заводе № 96 в цехе № 4 имело место три случая аварий в 1941 г.: взрывхайтеркомпрессорного отделения, взрыв 34 ванн, затем еще 9 ванн. На заводе «Ява» конторой Союзхимпрома был смонтирован цех № 2, который в течение шести месяцев не работал. Причем в феврале месяце цех окончательно вышел из строя, а 3.4.42 г. взорван. Цех смонтирован с грубыми отступлениями от проектов, вентиляция неработоспособна. Канализация не работает, оборудование поставлено то, которое не предусмотрено проектом, и, наоборот, предусмотренное проектом не поставлено, техдокументация не оформлена и т. д.». В секретной переписке между НКВД и горкомом партии также отмечалась плохая охрана объектов, в частности, на Игумновскую ТЭЦ имели место неоднократные проходы людей без пропусков, по чужим пропускам, нарушения трудовой дисциплины охранниками и вахтерами, пьянки на посту и т. п.

По всей вероятности, в случаях, когда не удавалось найти диверсантов, аварию списывали на халатность и вредительство. В конце концов, тем же органам НКВД было более безопасно сообщить о раскрытии «контрреволюционного заговора», нежели о вражеской диверсии. Ибо во втором случае у руководства мог возникнуть вопрос: а как же вы допустили?! Почему не разоблачили шпионов до того, как они взорвали цех?

К примеру, в июле 1941 г. в цехе № 7 завода № 80 имени Свердлова в Дзержинске, являвшегося главным поставщиком взрывчатых веществ, произошел крупный пожар. Приехала комиссия Госконтроля СССР, которая обвинила в аварии руководство предприятия. Директор Сергей Горин, а также главный инженер Алексей Цыганков были отстранены от работы и арестованы. Горина потом расстреляли как «врага народа», а вот талантливый инженер Цыганков не только был оправдан Горьковским областным судом, но в сентябре 1943 г. назначен директором завода в звании генерал-майора и проработал на этой должности до 1954 г. Хотя взрывы на химических заводах гремели регулярно. Только за 1943 г. произошло 179 аварий и 1710 несчастных случаев.

Полеты самолетов, доставлявших диверсантов в глубокий тыл, конечно же не оставались незамеченными. Особенно если маршруты пролегали недалеко от крупных городов, узловых железнодорожных станций и других объектов.

К северо-востоку от Горького (ныне Нижний Новгород) начинается большой массив глухих, местами непроходимых лесов, постепенно переходящих в тайгу. Тогда единственными крупными населенными пунктами были расположенные на железной дороге, идущей почти по прямой в направлении г. Киров, станции Семенов, Урень и Шахунья. Их разделяли 50–70 км практически безлюдной местности. Лишь в районе поселка Сухобезводное, расположенного между Семеновом и Уренью, плотность «населения» резко возрастала, там располагались сразу несколько лагерей ГУЛАГа. Наблюдение за небом в этом обширном секторе осуществляли малочисленные посты ВНОС, находившиеся в Семенове, Керженце, Воскресенске, Красных Баках, Линде и Шахунье. Противовоздушная же оборона вообще отсутствовала.

Осенью 1941 г., когда немецкие войска рвались к Москве, возникли серьезные опасения, что война дойдет и до Горьковской области. 3 ноября вышли директивы Главного управления ВВС РККА № 111-04 и 7420, согласно которым в районах Линда, Шахунья, Урень и Семенов были построены оперативные аэродромы со спецсооружениями. Однако в скором времени они были заброшены и никогда не использовались. Вся эта обширная территория, даже с аэродромами, являлась практически идеальной для выброски диверсионных и шпионских групп.

Так, поздно ночью 10 июня 1942 г. поступило сообщение от постов ВНОС о шуме моторов неизвестного самолета. В Горьком сначала было введено «Угрожаемое положение № 1», а затем в 01:54 по местному времени по приказу командующего Горьковским корпусным районом ПВО генерал-майора А.А. Осипова была объявлена воздушная тревога. Батареи 742-го и 90-го зенитных артполков и Горьковского зенитного училища открыли огонь и выпустили в небо около 400 снарядов. Однако никаких самолетов над городом не пролетало, и в 02:38 штаб ПВО передал сигнал «Отбой воздушной тревоги».

В ночь на 16 июня в Горьком вновь объявили воздушную тревогу. Невыспавшиеся жители многочисленных городских районов и поселков устремились к укрытиям во дворах и подвалах, десятки групп самозащиты и формирований МПВО заняли свои боевые посты на крышах зданий. Однако время шло, зенитки не стреляли, и никаких самолетов снова не пролетало. Зато в Ворошиловском районе (ныне Приокский район) кто-то пустил три осветительные ракеты в направлении промышленной зоны, одновременно еще две ракеты взвились над Горьковским автозаводом.

Гудки сигналов воздушной тревоги звучали в Горьком и в ночь на 26 июня, однако и на этот раз никакой бомбежки не было. Вполне возможно, что наблюдатели постов ВНОС действительно слышали шум самолета, только он направлялся не бомбить город, а следовал к месту выброски шпионов за Волгой.

В короткие июльские ночи покой жителей районов Горьковской области снова периодически нарушался доносящимся откуда-то с неба гулом авиационных моторов, воем сирен воздушной тревоги и грохотом зениток. При этом никаких бомбежек опять же не было, и, что это за самолеты-призраки и куда они летят, оставалось только догадываться.