40 лет: пенсия на горизонте или замуж во Францию - Ирина Головачева

Ура! Препятствий для бракосочетания нет!

– Ну что, мое сердечко, поедем смотреть наши ловушки?

– Конечно, сердце мое!

Снова Шербур. Заметила, как много людей одеты в полосатые вещи: футболки, легкие джемпера, куртки. Влияние моря чувствовалось во всем.

Подъезжаем к причалу. Наше вчерашнее место свободно.

– Море низко. Будь осторожна, когда будешь спускаться, – заботливо предупреждает Пьер.

– Хорошо! – отвечаю я, не совсем понимая о чем он говорит.

Подходим к лестнице. Что это? Лестница круто спускается вниз. Море действительно очень низко – отлив.

Пересекаем малую гавань, вот они наши плавающие флажки. Поймать их – настоящее искусство. Пьер старается подойти как можно ближе, учитывая течение, катер остановлен. В руках у Пьера багор. Оп, ему удается поймать буй с первого раза, он вытягивает ловушку. Упс, она пустая. Охотимся за второй. Здесь нам повезло – два краба и … омар! Омар! Я никогда не видела крабов, а уж тем более омаров живьем. Крабы были абсолютно разные. Один был бурый, с коричневым и гладким панцирем, с большими и мощными клешнями.Я видела таких на картинках. А вот второй был очень странный. Его панцирь был розовато-оранжевым и имел сердцевидную форму. Конечности и клешни были длинными и тонкими.

– Это паук, – говорит Пьер, видя мой удивленный взгляд.

И, правда, очень похож!

Омар! Его панцирь переливался на солнце. Сколько оттенков синего существует? – Я не знаю. Но, казалось он обладал ими всеми.

Наши трофеи извлечены из ловушки. И Пьер достает линейку.

– Ты их мерить собираешься? Хочешь похвалиться перед друзьями?

– Нет, – смеется он моему предположению. – Омар должен быть размером не менее восьмидесяти семи миллиметров. Если меньше, нужно отпустить его обратно расти.

Пьер прикладывает линейку по центру от линии глаз до первой линии хвоста.

Восемьдесят девять миллиметров. Ура! Омар остается с нами!

Измеряем крабов. Пьер кладет краба на правый бок. Измеряет панцирь, начиная от рта и заканчивая хвостом.

– Минимальный размер должен быть равен шестидесяти пяти миллиметрам, – объясняет Пьер.

Для краба-паука – двенадцать сантиметров. Наши крабы больше минимальных размеров. Можно спокойно везти их домой.

Дома звоню сыну в скайп. Ура! Он отвечает. Мама рядом с ним.

– Смотрите, что у нас есть! – показываю я наш улов.

– Настоящие? – в один голос спрашивают мама и сын.

– Живые!

– Ой, как здорово! Мы тоже хотим! Съешь там за нас кусочек, – просит мама.

– Хорошо!

Я смотрю на маму и сына. Я соскучилась. Слава Богу, у них все хорошо!

– Я съезжу на фирму, шефу нужно иногда появляться на рабочем месте, – смеется Пьер. – Ты сможешь сварить крабов? – Нужно, чтобы они остыли. Горячими их не едят. Омара я потом запеку на гриле.

– Я не умею варить крабов, я их никогда не ела. – Я немного растеряна.

– Это несложно. Посмотри в «Мармитон».

– А что это, «Мармитон»?

– Это сайт с кулинарными рецептами, – Пьер нежно целует меня. – У тебя все получиться! Я в тебя верю!

Что ж, «Мармитон» так «Мармитон». Захожу на сайт. Читаю рецепт и комментарии.

«Крабы готовятся как спагетти: Много-много кипятка с солью (пятнадцать грамм на литр). Добавить двести пятьдесят миллилитров белого вина. Отсчитать двадцать минут при слабом кипении после возобновления кипения». Отличие все таки есть. В спагетти мы вино не добавляем. По крайней мере я точно этого не делаю.

Достаю самую большую кастрюлю. Вода, соль, вино. Жду. Крабы угрожающе шевелят клешнями. Я боюсь. Мамочки, как я их в кипяток-то затолкаю!

Вода закипела! Повизгивая от страха, беру крабов за бока, подальше от клешней. Кидаю в кипяток. «Простите, любимые, так получилось!»

Через двадцать минут крабы меняют цвет: они становятся красными. Особенно краб-паук.

Сварить-то я их сварила. А как их едят? Этого я не знаю.

Вечер. Мы за столом. Бокал моего любимого белого-полусладкого, блюдо с крабами, рядом с ножом и вилкой щипцы и длинные металлические шпажки. И майонез.

– С майонезом очень вкусно! – говорит мой любимый француз. Я ему верю.

Наблюдаю за Пьером.

Он кладет краба на спину и отрывает две большие клешни и конечности, слегка повернув их на четверть оборота. Затем отделяет панцирь от остального тела краба. Для этого он втыкает нож в область сразу за головой краба и поднимает его. Удаляет жабры и другие органы, находящиеся в панцире. И разрезает краба вдоль пополам.

Краб изнутри выглядит совсем не аппетитно. Нет, я такое есть не хочу!

– Тело краба – это на любителя, – говорит Пьер, видя мою кислую физиономию. – Я, например, очень люблю. – Но самое вкусное – это, конечно, клешни.

Пьер берет щипцы. Крак! И клешня открывает свое содержимое. Настоящий краб, еще утром бывший в море. Его вкус не сравниться ни с какими крабовыми палочками! А под бокал белого-полусладкого, рядом с любимым человеком это, просто, божественно! Мой первый опыт приготовления крабов удался! Я счастлива! Пьер доволен!

Омара он сделал на следующий день на гриле. Пьер запек его на гриле целиком, процесс длился не более пятнадцати минут. Затем разрезал его вдоль и полил растопленным соленым сливочным маслом. Вчерашнее белое-полусладкое прекрасно сочеталось с этим кулинарным произведением искусства.

…

– Покажи мне свою фирму, – прошу я Пьера, провожая его утром на работу. Я знаю, что она в десяти минутах езды на машине.

– Обязательно, вечером или в выходной день.

– А почему не сейчас? Можно я поеду с тобой?

– Нет, мое сердечко. Это невозможно. Ты же знаешь, что я дважды был женат. Первую жену ты видела на свадьбе сына. А вторая, вторая работает со мной, у нее даже несколько акций предприятия. Лучше вам не встречаться. У нее ужасный характер. Знаешь, как она тебя называет? – Русскофф. Я хочу выкупить ее акции и тогда я смогу расторгнуть с ней контракт. А мое рабочее место я тебе обязательно покажу, – Пьер целует меня.

Русскофф – так меня еще никто не называл!

Две недели с подачи нашего заявления и публикации о бракосочетании подходят к концу. Накануне Пьер говорит, что нам нужно проехать в супермаркет, чтобы купить все необходимое к мешуи. Через день после нашей свадьбы у нас должны собраться сорок человек гостей. Дата была выбрана еще год назад и перенести ее просто невозможно.

– А почему такое странное название? – снова пристаю я с вопросом к Пьеру.

– Это название блюда из ягненка, зажаренного на вертеле над углями. Я думаю оно из арабского языка к нам пришло.

– Теперь это праздник поедания барашка? – смеюсь я. – Ты для этого разводишь барашек?

– Ага. Ты, кстати, любишь баранину?

– Люблю. Ты сам будешь его запекать?

– Нет, мой друг Жан-Поль. Он мясник. Он