Улыбка монстра - Виктор Точинов

На берегу чуть светлее, чем у дома, и теперь можно разглядеть: этот человек — Фрэнк Косовски. Он сгружает с небольшой тележки снасти, весла, рыболовные принадлежности, складывает всё в стоящую у крохотного причала белую лодку.

Предрассветная темнота не безмолвна — шумно всплескивает рыба, пронзительно вскрикивают гагары. Звуки эти, при солнечном свете вполне мирные, сейчас могут показаться зловещими. Могут — но только не старому джентльмену. За много лет он привык к звукам ночи.

Лодка отваливает от причала и медленно исчезает в темноте — смутное белое пятно все менее различимо.

Спустя час

Стало гораздо светлее, но поверхность воды подернута туманом — видимость ярдов пятнадцать, не больше. Старика это не тревожит. Любители гонять по водной глади на катерах, скутерах и гидроциклах, выжимая из двигателей полную мощность, наверняка еще крепко спят. Господа такого сорта редко поднимаются рано. Столкновение с ними в тумане не грозит. И старик полностью увлечен рыбной ловлей.

Шарик на конце кивка, окрашенный яркой флуоресцентной краской, вздрогнул раз, другой — и замер. Косовски тоже замер, ожидая настоящей, сильной поклевки, — но так и не дождался. Вынул удочку из подставки, смотал леску. Наживка — гроздь мелких рачков-бокоплавов, изобильно водящихся под прибрежными камнями бухты, — слегка потрепана, пары рачков не хватает. Старик меняет насадку на свежую — и вновь опускает снасть в воду. Через несколько минут история повторяется.

Балуется мелочь?

Косовски хмурится и включает эхолот, — он недолюбливает эту электронную игрушку, но порой без нее не обойтись. Включает на несколько секунд — за большее время импульсы могут отпугнуть чуткую крупную рыбу. Всматривается в переплетение разноцветных линий, щелкает преобразователем — линии сменяются стилизованными силуэтами рыб. Не мелочь, вполне крупные, — но клевать как следует не хотят. Аппетит в жару пропадает не только у людей. Ну, погодите же…

Старик берет другую удочку — коротенькую, с зимней блесной на конце лески — на большой глубине такая снасть послужит и летом. Насаживает на крючок блесны единственного рачка. Блесна ныряет в глубину, леска быстро и бесшумно сбегает с катушки — и останавливается, провиснув. Дно. Старый джентльмен выбирает слабину и начинает тихонько дергать удочкой вверх-вниз, постукивая блесной о дно. Он без всякого эхолота представляет, что сейчас происходит внизу, на шестидесятифутовой глубине: подводные обитатели смутно различают сквозь облачка мути, как маленькая, но шустрая рыбешка раскопала в иле рачка и пытается нагло его сожрать у них прямо под носом. Такого не стерпит ни одна уважающая себя рыбина, пусть и не страдающая от избытка аппетита…

Косовски прав — его рука чувствует резкий удар, ожидаемый и неожиданный одновременно. Подсечка, тонкая леска звенит натянутой струной — старик сбрасывает с катушки несколько метров, парируя первые, самые мощные рывки. Потом медленно начинает подтягивать. Обитатель глубин силен и упорист, но до Биг-Трэйка ему далеко — яростно сопротивляясь, он идет-таки к поверхности. Его оппонент действует уверенно, отточенными движениями манипулируя удочкой и катушкой — при особо сильных рывках сдавая леску, выбирая ее при первых признаках слабости.

Наконец у поверхности показывается крупный большеротый окунь[8], утомленный схваткой. Старик хорошо видит его растопыренные плавники, устало движущиеся жабры. И — видит, что крючок держится едва-едва, за самый край губы. Момент критический — и у самых измотанных рыб в финале схватки открывается порой второе дыхание. Старик стопорит катушку — теперь леску в случае неожиданного рывка не сбросить — и тянется освободившейся рукой к сачку.

Почувствовав приближение сетки, рыба делает резкий кульбит — и блесна вылетает из ее пасти. Поздно — старик втягивает сачок с трепыхающимся пленником в лодку, аккуратно, чтобы не испачкать белый костюм. Наметанным глазом оценивает добычу — фунтов шесть, не меньше — и радостно улыбается.

Фрэнк Косовски поймал сотни и тысячи рыб, по каждой радуется как ребенок.

Спустя полтора часа

Уже совершенно рассвело. Клев, и без того ire особенно активный, стих.

Старик меняет дислокацию — плывет неторопливо, стараясь не шуметь веслами. Подплывает к небольшому буйку, отмечающему прикормленное место. Таких мест у запасливого Косовски несколько.

Здесь тоже должны держаться окуни. Но прежде чем бросить якорь и размотать снасти, старик включает эхолот — проверка не помешает.

Включает — и отдергивается. Кажется, что прибор зашкалило — на экран, сминая переплетение линий, наползает громадное желтое пятно. Щелчок преобразователя — экран пуст. Эхолот, как и его владелец, не может поверить в рыбину таких размеров. Старик щелкает тумблером обратно — пятно заняло почти весь экран.

Губы беззвучно шепчут: Биг-Трэйк…

На какое-то мгновение Косовски цепенеет. Но лишь на мгновение. Много лет он искал ЭТО — и готов к встрече.

Рука ныряет в рыболовную сумку — и возвращается с предметом цилиндрической формы. Предмет похож на толстую рождественскую свечу пастельно-розового цвета. Но это не свеча, хотя тоже имеет фитиль.

Старик не успевает.

Удар. Хрусткий удар в пластиковое днище. Лодка взмывает в воздух.

Но Фрэнк Косовски недаром перепробовал за двадцать лет много моделей лодок — и остановился именно на этой, крепкой и падежной, с прекрасной остойчивостью, никогда не подводившей при внезапно налетающих осенью шквалах…

Лодка рушится вниз. Сильно качается, но встает на киль ровно. Воды внутри нет. Днище выдержало.

Старик с усилием рвет предохранительный пластиковый поясок, срывает колпачок со «свечи». Запальный шнур вспыхивает сам — подносить спичку не надо. Шипение, дымок, вылетающие искры. «Свеча» летит за борт.

— Скушай это! — кричит ей вслед старик.

Секунда тянется, как вечность. Вторая. Третья. Старик кусает губы. Подарки для старого Трэйки лежали у него слишком долго… Осечка?! Не сработает?!

Сработало. Звук, вырвавшийся на поверхность, негромок, но очень мощен, — просто кажется, что большая часть этой мощи лежит в инфраобласти и недоступна человеческому уху — но воспринимается всем телом.

Содрогается лодка. Содрогается старик. А какую-то долю мгновения спустя они содрогаются снова. — по воде дошла ударная волна.

По поверхности расходятся волны, в центре возмущения пятно — многочисленные белесые пузырьки рвутся сквозь воду, ставшую в том месте неприятно-маслянистой. Резкий запах чего-то химического. Серебрятся бока всплывших мелких рыбешек. Крупных мало — одна или две, крупные в большинстве своем держатся у дна и с такой глубины не всплывают…

Старик не обращает на рыбу внимания — ни на мелкую, ни на крупную. Он ищет взглядом одну, самую большую. О миллионах долларов не вспоминает. Кровь кипит азартом схватки и жаждой победы — как у двадцатилетнего. В руках вторая — последняя — «свеча». Он всматривается в озеро и…