Владыки Земли - Сергей Волков

Луня поежился — одной, в здешних полуночных краях, когда до тепла еще полторы луны почти что — точно пропадет девчонка, он ж ни избу себе поставить не сможет, ни пропитание отыскать, да и нет у нее ничего с собой… Выход один.

— Придется с собой ее вести. — выдавил из себя Луня: — Если кинем мы ее, получится, что мы ничуть не лучше, чем Кошь этот…

Шык покивал головой, мол, так, так, все так, согласен, а вслух сказал:

— Оставить — пропадет. С собой брать — мы пропадем, а с нами и все дело наше. Словно испытывает нас кто-то! Были б лызунки лишние — и толковать было б не о чем.

— Опять «бы» мешает, волхв! — усмехнулся Зугур.

Так и не решили походники, как быть. Зугур с Луней, пользуясь свободным временем, отправились на охоту, Шык взялся за приготовление восстанавливающего силы зелья — будут они брать Вокую с собой или нет, а подлечиться девке все одно надо.

Охота удалась на славу. Здешние безлюдные места изобиловали зверьем и дичью, и охотникам не составило особого труда набить из луков десяток куропаток, потом Зугур подстрелил зайца, а когда ранние сумерки запозли в лес, и меж сугробами залегли густо-синие тени, Луня набрел на следы матерого сохатого.

Гнать зимой лося по сугробам для человека — пустая трата времени и сил, но это если в катанках человек. А если на катанки сверху одеты лызунки — лосю не спастись. Могуч он, внутри словно очаг горит, никакой мороз ему не страшен. Как пойдет голенастыми своими ногами по сугробам вымахивать поди догони, но человек хитрее. Там, где сил у него не хватает, там, где вязнет он в рыхлом снегу, встает человек на деревянные полозья, и скользит поверх сугробов, настигая добычу.

Были б у Зугура с Луней рогатины, они б лося быстро добыли, но, как говорил вагас: «… «бы» мешает…». Таскать с собой тяжелые зверовые копья в походе не станешь, вот и пришлось носиться по сугробам, стрелы метать в хрипящего лосяру, пока не обескровел он, не остановился в небольшом распадке, а тут уж в ход пошла Зугурова секира.

Мясо выволакивали к стоянке в два захода, соорудив санки-катанки. У сохатого одна задняя нога весила, как весь Луня, попробуй утащи такого!

Шык недовольно нахмурился, увидав, какую добычу приволокли запоздавшие охотники, но Зугур только кивнул на по прежнему спящую Вокую — мол, ей припас сделаем.

— Значит, оставить ты ее решил, Зугур… — негромко то ли спросил, то ли подтвердил для себя волхв, и достав из-за катанки нож, принялся резать лосину на длинные ломти — коптить впрок.

Вокуя проснулась к полуночи. Путники уже наладили коптильный костерок в сторонке, шкура сохатого на жердинах морозилась возле ближайшей сосны, а в котелке варились язык, печень и сердце, самое охотничье лакомство.

Чудя села, потянулась к еде, Луня подсунул ей зажаренную на колу, пока суть да дело, куропатку. Девочка обглодала птицу, словно кошка — быстро и оставив лишь крупные кости. Насытившись, она вытерла жирные пальцы о волосы, уселась поудобнее и вдруг запела, глядя в костер, что-то на своем, протяжном и непонятном, языке.

— Чего поет-то она? — поинтересовался Зугур у волхва. Тот начал переводить:

— «…Черный старик убил всех родных. Пусть налимы съедят его глаза!

Только Вокуя, серая белка, осталась жива. Слава желтому меду!

Вокуя ходила по лесу, искала смерть. Но боги захотели другого!

Три непростых человека спасли Вокую. Слава Великой Матери, что послала их!

Вокуя ест много вкусной еды. Пусть так будет всегда, все время!

Вокуя — последняя из своего рода. Слава огню в очаге ее нового дома!

Вокуя будет жить в этом лесу. Пусть он всегда будет светлым!

Вокуя теперь — ТУТАРЛ-ЯГ. Слава новой жизни!..»

Чудя умолкла, с торжеством обвела путников своими маленькими, серыми глазками, и снова взялась за еду. Зугур воззрился на Шыка:

— Ну и про что эта песня? И что такое — … «Тутряг», кажется?

Волхв покачал головой:

— Точно не знаю. «Яг» — это лес, а «Тутарл» — вроде девочка. Я только одно понял — она собирается остаться жить здесь, построить новый дом, но вразуми меня Влес, как она это сделает?

— А может, она думает, что мы ей поможем? Это ж семидицу с лихом топорами махать. Спроси ее, дяденька! — сказал Луня. Шык пожал плечами и обратился к уплетавшей вторую куропатку за обе щеки чуде:

— Вокуя, как ты построишь дом?

Не переставая есть, та ответила:

— У Вокуи есть САККАТТ ее рода. Вокуя не хотела жить, но боги послали вас в помощь Вокуи. Теперь Вокуя станет Тутарл-яг, и будет жить у Соленой воды. Вокуя будет ждать своего…

Волхв замешкался с переводом, переспросил, потом кивнул:

— Понятно. Суженного своего она будет ждать. А что такое Саккатт?

Вместо ответа девочка сунула руку за пазуху и вытащила небольшой мешочек из шкур. Отложив в сторонку недоеденную куропачью ножку, она развязала тесемку и начала доставать из мешочка и раскладывать на бревнышке какие-то предметы, попутно объясняя:

— Это дом-Саккатт, это — лодка-Саккатт, это — грибы-Саккатт, это лук-Саккатт…

Луня с удивлением разглядывал сокровища маленькой чуди. Дом берестяная маленькая коробочка. Лодка — кусочек сосновой коры с воткнутой в нее палочкой, грибы — ну, сушеные грибы и есть, лук — просто травинки какие-то.

Шык, внимательно следивший за Вокуей, кивнул девочке, понял, мол, потом обернулся к своим спутникам:

— Это чудские родовые амулеты, что ли. Что они, и зачем — не знаю, но чары в них есть, я чую. Древние чары, лесные, земляные, болотные…

Луня тоже чувствовал исходящее от немудренных поделок чуди чародейское дыхание — словно живые угольки из костра разложила Вокуя на бревне. Один Зугур презрительно скривился:

— Игрушки девичьи! Может, она умом повредилась?

Шык задумчиво покачал головой:

— Нет, Зугур, тут хитрее. Вишь, она помирать собиралсь, а как спасли мы ее, воспряла. А эти игрушки, как ты их называешь — не простые они, ох как непростые!

Вокуя, меж тем, тщательно доглодав куропачью ножку, бросила косточку в костер, снова вытерла пальцы о волосы и обратилась к Луне, указывая рукой на разложенные предметы и улыбаясь.

— Луня, она отблагодарить тебя хочет за спасение. — перевел Шык: Предлагает тебе выбрать что-нибудь, только дом просит не брать, без него ей трудно придется. Давай, не обижай девку!

Луня встал, поклонился чуде и взял с бревна сосновую щепочку лодку-Саккатт. Вокуя расцвела, быстренько убрала остальные чародейные вещи в мешочек, и залопотала что-то, быстро-быстро, постреливая замаслившимися после сытной еды глазками. Шык усмехнулся:

— Видать, правда, что у чудей всем бабы заправляют! Она говорит, что благодарна нам, что больше мы ей не нужны, она и сама справится, но мы сильные и умелые, и поэтому добудем себе еще мяса, а это она просит оставить ей! Во как! Чуть оклемалась, — а уже хозяйствует!