Введение в общую культурно-историческую психологию - Александр Александрович Шевцов

class="p1">Рассказывать о скрытых желаниях глупо, а говорить об истине – бессмысленно. И наука в лице своих исполнителей начинает забывать ставить отчетливую цель своих исследований выше технологических задач, диктуемых материальным производством. Если же мы вдруг обнаруживаем сейчас у кого-то в качестве заявленной цели истину, то, более чем вероятно, видим, что она лишь результат мышления исключительности, то есть желания выделиться из остальной массы да еще и иметь возможность делать остальным больно. Настоящий поиск истины ради истины – редкость.

Все это выглядит очень и очень печально. И хотя даже сами ученые очень часто рассказывают про свои университеты и лаборатории как про банки с пауками, все равно, даже в каждом карьеристе, живет мечта о чем-то очень хорошем, ради чего он начал когда-то свой безнадежный забег. Что-то движет им и помимо приспособленчества. Иногда оно проявляется в гордости или обиде за своих, за наших, за всю науку! Какая-то мечта, задавленная впоследствии бытом и безнадежностью. Это еще одна скрытая часть научной парадигмы, о которой надо бы говорить подробней. Пока же я закончу этот раздел рассказом Павла Флоренского о многослойности научной парадигмы:

«Приблизительно в VI классе гимназии, или несколько ранее, мое научное отношение к миру вполне сложилось и даже приобрело характер каноничности. Повторяю, под ним, для себя самого и почти невыразимо в слове, я содержал эту сказку, истекавшую из зарывшегося глубоко в душу детского рая. Эта сказка золотила вершины научного опыта и заставляла сердце биться при виде иных явлений природы или даже при мысли о них. Эта сказка направляла мои мысли и интересы и в сущности была истинным предметом моих волнений. Но словесно я не знал об этом или, скорее, не хотел знать. На вопрос, к чему я стремлюсь, я бы ответил: “познать законы природы”, и, действительно, все силы, все внимание, все время я посвящал точному знанию. Физика, отчасти геология и астрономия, а также математика были тем делом, над которым я сидел с настойчивостью и страстью, друг друга укреплявшими. Однако мой ответ, вполне правдивый, был бы неверен, хотя и сам я не позволял себе дать в этом отчета. На самом же деле меня волновали отнюдь не законы природы, а исключения из них. Законы были только фоном, выгодно оттенявшим исключения. <…> С внутренней тревогой искались мною исключения, к которым данный закон оказывался бы неприложимым, и когда находились исключения, ему не подчинявшиеся, мое сердце почти останавливалось от волнения: я прикоснулся к тайне.<…> Закон – это подлинная ограда природы; но стена, самая толстая, имеет тончайшие щели, сквозь которые сочится тайна» (Флоренский, с.118–119).

Мировоззрение

Тайна движет каждым. Как бы ни зачаровывали себя сами ученые материализмом или необходимостью кормить семью и ненавидеть «всех этих гадов», тайна привлекает и манит любого. Как лучшие воспоминания детства. Конечно, это очень личностно, и поэтому неуместно в науке. И не потому, что наука – «объективна», а потому, что все личностное в сообществе должно быть подчинено общим согласиям.

Возврат к Истине как к действительной цели деятельности возможен для ученого, лишь если он, как Сократ, поймет истину как некую очень личностную цель, стоящую за смертью и выше смерти. Но это возможно только в том мире, в котором за смертью есть нечто или, по крайней мере, в котором это нечто допускается мировоззрением.

Мир же, в данном случае, есть лишь своего рода жизненное пространство занимающего его сообщества. И значит, в большей мере есть Образ мира, чем настоящий мир, то есть мир-природа. В каком-то смысле такой мир есть условность, договоренность определенного сообщества людей жить не по законам религии или науки, а по неким новым законам, выстроенным ради вершинной цели, стяга, которым является Истина. Это означает, что для выведения человечества из того тупика, в который его завели религия и наука, потребуется еще одна революция, подобная научной. Можно назвать ее психологической. В любом случае, подход к миру или мировоззрение должны смениться полностью, иначе планета просто не выживет.

Что такое мировоззрение? Я имею в виду, что означает понятие «мировоззрение» в рамках культурно-исторической психологии? Когда я пытаюсь определить его, то вижу вполне зримый образ. Попробую его передать.

Во-первых, я вижу некий объем, что-то типа шара – так представляется мне человеческое мышление. Мифологическое, донаучное мышление видело его несколько иначе, вроде трехслойного пирога: нижний мир, огромный плоский блин нашего земного мира и верхний мир в виде перевернутой чаши. Но поскольку, в какую сторону ни кинь мысленный взор, он одинаково теряется в бесконечности, то и мир древних психологически тоже вписан в своего рода шар или яйцо Вселенной.

Мышление, конечно, не заполняет Образ мира равномерно, поэтому границы могут ощущаться и размытыми. И все же, как бы ни было раскиданным то, что вы ощущаете своим мышлением, оно не выходит за пределы мира, а если даже где-то и ощущается этот выход, он все-таки выход именно за пределы мира, а значит, Образа мира, который в этом случае наверняка ощущается шаровидным.

Все, что скрыто внутри, мы могли бы назвать обычным мышлением, хотя в науке принято называть обыденным. Оба названия передают определенный смысл. Обыденное – это то, что применяется каждый день. Обычное – это то, что выстроено на обычае. Для живущего в нем человека оно обеспечивает жизнь и в силу этого как бы не имеет никакой определенности. Он обвык, привык жить в нем, как в воздухе, и не видит его. Неважно, как оно устроено, лишь бы работало. Это отражается в слове “обыденное”. Но для меня то, как оно работает, очень важно. Поэтому я назову его Обычным мышлением, подчеркивая связь с обычаем.

Но вот поверхность – это другое дело. Поверхность очень важна, потому что через нее мы сталкиваемся с опасностями для жизни, и в первую очередь, с другими людьми. Поэтому поверхность нашего мышления – это чужое место в нашем мышлении, это место общественного мнения. Общественное мнение выводит на нем свои узоры, собирает в пучки напряжений, заставляет думать. И думать определенным образом: как выжить, чтобы тебя не затравили и не убили!

История знает несколько принципиальных смен подобных узлов напряжения в человеческом мышлении. Первый называют традиционным, или мифологическим, мышлением. Затем религиозное, или теологическое, мышление. Философское, или метафизическое. С XVII века появляется классическое научное мышление.

Что происходит с этим слоем человеческого мышления, который отвечает за выживание в обществе, когда приходит смена мировоззрений?

Миро-воззрение. Воззрение на мир. Точка зрения, с которой ты взираешь на мир. Мир, на