Решительный барон - Салли Маккензи

Грейс попробовала выпрямиться. Лорд Доусон отпустил ее, но взял под локоть. Она хотела высвободить руку, но почувствовала, что поддержка ей все еще нужна.

Грейс расправила юбку свободной рукой и вздернула подбородок.

— Благодарю вас за помощь, сэр. Я чувствую себя хорошо.

— Очень сожалею, мисс… — обратился к ней Делтон.

При этом он в недоумении пожал плечами, явно не понимая, каким образом стал виновником такой неприятности. Он всего лишь хотел пройти в дверь. К несчастыо, грудь леди оказалась на уровне его физиономии, но в этом нет его вины.

— Прошу вас, не принимайте это так близко к сердцу, — обратилась к нему Грейс. — Это целиком и полностью моя ошибка.

Лорд Доусон крепче сжал ее локоть.

— Но ведь леди не может совершить ошибку, не так ли, Делтон?

— Само собой разумеется. Я полностью беру ответственность на себя.

— Нет-нет. Я, не должна была так долго задерживаться в дверях.

Дэвид усмехнулся. Дочь Стандена намерена продолжать препирательство с Делтоном? Он предпочел бы увести ее с террасы. Вокруг уже начала собираться толпа.

Улыбка его стала еще шире. Он был бы счастлив увлечь девушку в сад и поухаживать за ней. Как повезло, что он оказался в нужном месте в тот момент, когда леди споткнулась.

М-да, очень повезло. Как он и ожидал, ее приятно было держать в объятиях. Он не без труда сдержал желание сорвать поцелуй прямо здесь, в присутствии Делтона и всех прочих заинтригованных зрителей. Если удача ему не изменит, он, быть может, и улучит момент сделать это под прикрытием деревьев в саду. Леди вовсе не старалась вырваться из его объятий. Нет, ей, кажется, нравилось оставаться в них.

Он немного отступил от девушки и остановился около лестницы, которая вела в парк.

Дэвид определенно нуждался в том, чтобы удалиться под сень ветвей, — его увлеченность девушкой становилась чересчур заметной. Он усмехнулся: хорошо, что ее пышные юбки служат ему чем-то вроде ширмы.

И ему необходимо узнать ее имя, хотя он был почти уверен, что она дочь Стандена.

— Ну что ж, особой беды не случилось, — заговорил он, прерывая таким образом вежливый, но совершенно бессмысленный обмен взаимными извинениями. — А теперь, если у вас нет возражений, Делтон, я полагаю, леди было бы полезно совершить прогулку по парку — это ее окончательно успокоит, не так ли?

— Да, в самом деле. Не смею вас долее задерживать ни на минуту. Прогулка на свежем воздухе развеет неприятные мысли. Я скромно удаляюсь и еще раз прошу прощения за этот злополучный инцидент. Желаю вам всего хорошего.

— Но… — начала было Грейс, однако ей не удалось продолжить разговор о глупом происшествии.

Делтон бросил на Дэвида умоляющий взгляд. Должен же кто-то взять молодую леди под свое покровительство… Дэвид кивнул: он был более чем счастлив принять на себя такие обязательства. Он взял Грейс под руку и, увлекая девушку за собой, шагнул к лестнице, которая вела в парк.

— Мы привлекли к себе излишнее внимание, дорогая, — понизив голос, проговорил он. — Вряд ли вам это понравилось.

— О, — только и произнесла она, окинув террасу встревоженным взглядом.

— Всего несколько минут, проведенных в прекрасном парке Олворда, дадут вам возможность собраться с духом, а свидетелям нашей маленькой, не имеющей никакого значения сценки — утратить всякий интерес к вам и вашим поступкам.

Грейс нахмурилась.

— Не скандальны ли подобного рода прогулки?

— Ни в коей мере. Неужели вы думаете, что герцог Олворд велел бы развесить фонари над всеми аллеями и дорожками парка, если бы считал прогулки по ним таковыми?

Дэвид вовсе не намеревался все время прогуливаться по освещенным дорожкам, но не счел нужным упомянуть об этом.

— О нет, полагаю, вы правы.

Грейс спускалась с лестницы, опершись на руку лорда Доусона, и думала, что тетя Кейт не одобрила бы ее поведение. Ха, это еще мягко сказано! Тетя недвусмысленно запретила Грейс выходить в парк с бароном. Но тетя Кейт излишне нервозна, а барон привел веский довод. Если бы прогулки поддеревьями носили вызывающе неприличный характер, герцог не стал бы соблазнять гостей возможностью пройтись по достаточно ярко освещенным дорожкам.

Грейс нуждалась в разговоре с этим мужчиной — именно с такой целью она и вышла на террасу. Уединенный характер прогулки послужил бы наилучшим способом для проникновения в самую суть странной антипатии ее отца и для объяснения нервического приступа тети Кейт.

Она станет держаться с полной респектабельностью, и лорд Доусон не предложит ей ничего, кроме разговора.

Мужчины никогда не поступали по-другому. Но что, если он поведет себя иначе?

Она взглянула снизу вверх на барона и почувствовала легкую дрожь возбуждения.

Спустившись с лестницы, они повернули налево и пошли по аллее к главной, центральной части парка, оставив позади яркий свет бала и толпу гостей. Легкий ветерок тронул щеку Грейс. Она почти могла бы поверить, что они в деревне. Почти, но не совсем. В конце концов это был Лондон, а Лондон город беспокойный. Уличный шум — поскрипывание и позвякивание конской сбруи, цокот копыт по мостовой, выкрики кучеров — смешивался с гулом разговоров, доносившимся из распахнутых окон бального зала.

Они прошли мимо деревянной скамьи и остановились у фонтана, в центре которого высилась статуя Пана. Вода падала каскадом из отверстия свирели лесного бога и весело выплескивалась из пастей множества каменных рыб. Лорд Доусон обошел фонтан и принялся рассматривать рыбу, из чьей пасти вода не лилась. Грейс последовала за ним. Растительность вокруг фонтана разрослась особенно пышно, и они оказались почти что в небольшой беседке. Если бы Джон был здесь, то прочел бы ей целую лекцию о каждом листочке и каждой веточке. Она от души надеялась, что лорд Доусон не любитель ботаники.

— Это форель? — спросила Грейс.

Дурацкий вопрос — ведь это всего лишь каменная декоративная, фигура. Возможно, фантастическое изображение кита.

Барон пожал плечами:

— Не знаю. Я не слишком интересуюсь рыбами.

Он с улыбкой повернулся к ней. Каким-то-образом вышло, что ее рука оказалась в его руке, на которой не было перчатки.

— Но я очень интересуюсь вами. Сделаете ли вы мне подарок, сообщив ваше имя? Мой дядя Алекс не знал его, а я не могу называть вас дочерью Стандена или племянницей леди Оксбери.

Он потер большим пальцем ее ладонь.

— Ах да.

Грейс снова ощутила дрожь возбуждения. Она откашлялась и сказала:

— Грейс. Меня зовут леди Грейс.

Он отбросил прядку волос с ее лба.

— А я Дэвид Уилтон, барон Доусон из Ривервью.

Голос его зазвучал глуше, когда он продолжил: