Колыбель тяготения - Сима Кибальчич

без бешеного героизма, Ирт. Никто из нас не знает, чего здесь ждать.

— Боишься? Поэтому и набрал с собой железных блох? — он хмыкнул и прыгнул наружу. — Не трусь, я обмотаю тебя собой и нанижу на ветку для надежности.

— Ну-ну, у нас так мясо жарят. Не растеряй ветки для начала. А то у меня с прошлого сбора хвороста спина болит.

Тим спустился следом легко и плавно, похоже, врал насчет спины. Может, хотел, чтобы пожалели и позаботились. Тонкий лед успокаивающе хрустел под стволом. Вроде все вокруг выглядело привычно. Только блохи-роботы у ног лишние. И висящие над землей глазастые пупыри. Тоже какие-то летающие механизмы. Починят, покормят и будут жалить врагов огненными языками. Чужие для Орфорта твари.

— Оставь свою земную дрянь в скорлупе, — прошелестел Ирт.

— А кто меня и тебя защитит, если ты снова рухнешь почивать?

В словах так и сочится яд вместо послушания. А в синих глазах прыгают огоньки. Красивые и будто немного злые. Пещерные черви, придется согласиться взять мерзкие механизмы. Безопасность Чаги превыше гордости охотника. Но что решат боги? Ростки затрепетали. Пусть. Вторжение человеческой техники только его вина.

— Хорошо. Но если я рухну, ты сразу возвращаешься обратно.

— Бегом побегу. И спину буду беречь, обойдусь без снопа любимой конопли.

Заладил про спину. Легкое напряжение в углах рта говорило, что Тим шутит. Не ясно, о чем, да и неважно. Лишь бы боги не прихватили его нежную шкурку.

— Пойдем, воин под прикрытием блох.

Горная громада изменилась за остаток сезона охоты. Глянцевая чернота обнажилась сильнее. Вечно голодный серебристый мох сполз с небольших расщелин и гнездился лишь у кромок зубов. Башня Предупреждения поднималась в блеклое небо и гневно скалилась обломками у вершины. Инстинкты недовольно ворчали, но не давали подсказок.

— Тебе что-то не нравится, Ирт? Здесь что-то не так?

Зверушка научилась читать его не хуже вездесущего Ру.

— Да. Но что именно — ускользает из соков.

В Поясе Холода Ирт, как и его соплеменники, не выбирался наружу, но знал, как должен выглядеть мир Орфорта. Клетки хранили память предков. Их страх святотатства прогулок и потребность спрятаться. Закрыться у греющего сердца планеты. Дом Флаа так всегда и делал по велению старейшин и служителей богов.

— Что нас ждет внутри, Ирт? Что происходит с вами, когда наступает трансформация?

Вот Чага не задавал лишних вопросов. Даже о землянах и оставшемся в космосе корабле. А во рту маленького капитана Тима слова теснятся, как рауты в загоне. Плюется ими, а сам ежится и смотрит в сторону. Туда, где на краю гряды часто сидел Чага и ждал возвращения Ирта. Сладкие картинки прошлого. Их приятно перебирать в памяти, как панцири убитых хургов.

— Тебе не нужно знать, — отрезал Ирт. — Мы вместе проверим Стены. Но ты останешься, где я укажу, и будешь ждать моего возвращения.

Он спустится вниз один и проверит. Колыбель трансформации — не место для человека и его жужелиц. Тим настырный, может и не послушаться. Нужно бы ударить, зарычать, испугать. Но злость на собственность ушла из соков. Ирт пережил лишь один Пояс Холода и помнил, что даже ледяной отец проявлял заботу в первые дни погружения. А наследник Дома Флаа, раздери медергом, раскис до сентиментальности. Ни боги, ни отец не простят болтливого трепетания лепестков. Знания о том, как беззащитны могут быть изоморфы, об ожидании богов, о таинстве трансформации должны оставаться в соках близких. Но ростки нервничали, стучали изнутри, напоминали, что нет никого ближе Чаги-Тима. Необыкновенного симбионта, особенной собственности. Изоморфы делятся всем с теми, кто принадлежит им в Поясе Холода. Почему тогда не с человеком!?

— И не задавай вопросов про трансформацию, глупая зверушка! — выдавив каплю бешенства, рыкнул Ирт. — Ты все здесь готов вынюхивать, лишь бы угодить тараканьим выползням.

Эмоции сразу ударили слабостью по конечностям, и Ирт пошатнулся. Тим шагнул и подпер плечом. Экзоскелет человеческого скафандра позволил бы и на руках унести. Вот только землянин выглядел не слишком уверенно. Нежная влага выступила из пор его кожи, и черная прядь прилипла к лбу. У Тима много причин для волнения, и тени прошлого не греют его, как Ирта. Скорее наоборот. Видно, что ему не нравится открывшийся зев пещеры. Ирт скучал по величественным каменным складкам и высокими сводами. В глубине проход сжимал свои массивы, но был достаточно широк для группы охотников, которые возвращались с Просторов. А вот он часто отставал от них, забегал забрать со скал ждущую его с охоты зверушку.

— Что замер? Не соскучился по дому, Чага?

— Забудь, наконец, это кличку, Флаа, — и саданул жестким локтем экзоскелета, чуть не опрокинул. — Иначе если свалишься на колени у входа, я тебя точно никуда не потащу. Хотя нет, ухвачу за шевелюру и поволоку по земле.

Ирт даже растерялся, ведь землянин и в самом деле мог с ним такое провернуть. Втащить в родной дом, будто он позорное порождение Просторов.

— Только попробуй, маленький человек, и я скормлю тебя червям в ваннах Ру.

Короткий момент Тим никак не реагировал, потом рассмеялся и добавил примирительно:

— Ладно, давай не будем ссориться. Не хочешь про трансформацию, не нужно. Но мне нужно кое-что понять. Объясни хотя бы, зачем в тот день вы расстелили перед нами прах предков?

Хитрый голубат. Всегда заходит с другого поля. Тим видно много костей обглодал в тактике охоты. Один ответ тянет за собой другой. И каждое «нет» для Тима наполняет клетки тоской. Больно отказывать симбионту, когда пришло время расти друг в друга. Даже такому. Который никогда не получит благословение старейшин. Ру прав, пожри его медергом. Ирт выбрал неправильно. Никогда не сможет порвать человека, а значит станет концом Дома Флаа. Прервет путь рода к совершенству, обратит все, что сделал отец в прах пещерных червей.

Пусть так. Ростки все громче требовали забрать землянина к сердцу гор и стать с ним единым существом.

Сомнения и желания грызли нутро и лишали последних сил. Ирт отошел от Тима и опустился на холодную каменистую почву, спиной к жесткой ладони свода. Нижние конечности согнул и поднял почти на уровень глаз. Верхние удобно легли на углы коленей. Пока землянин не стал Чагой, он часто так сидел в углу ниши. То склонял голову и крепко сжимал зубы, то откидывал ее назад и прикрывал глаза. Ирт, наблюдая за нелепо скрюченным тельцем, забавлялся. Сейчас, повторив чужую позу, Ирт подумал, что придется смириться с неизбежным — пойти на поводу симбионта.

— Хорошо, я отвечу. Мы встретили вас тот день так, как гласила легенда.