Война Двух Королев - Дженнифер Ли Арментроут

свой взгляд на Вознесенных, которые стояли внутри комнаты, застыв с остатками оружия в руках. — Держу пари, они тоже стараются об этом не думать.

— Кто-нибудь из вас хочет встретить ту же участь? — спросил Киеран, протягивая свой меч к валяющимся на полу кускам.

Ответа не последовало, но, когда все больше вольвенов заполнили зал позади нас, Вознесенные опустили оружие.

— Мы сдаемся, — прорычал мужчина, последним отбросивший меч в сторону.

— Хорошо, что вы так поступили, — пробурчал Киеран, выбивая мечи из их рук.

И так оно и было. Мило с их стороны. Но было уже слишком поздно. Вознесенным, которые участвовали в том, что было сделано с теми, кто висел у их ворот, и в том, что происходило в этом городе, второго шанса не будет.

Я изо всех сил старалась не наступить на то, что осталось от Вознесенных на полу, когда входила в комнату, сопровождаемая Вонеттой и Делано. Я убрала меч в ножны и опустила капюшон.

— Поздравляю, — произнес тот же мужчина. — Вы взяли Массен. Но вам не взять Солис.

Как только он открыл рот, я поняла, что это должен быть Герцог Сильван. От него веяло самоуверенным превосходством. Это был ледяной блондин, высокий и хорошо сложенный в своей рубашке из тонкого атласа и бриджах. Он был привлекателен. В конце концов, в Солисе мало что ценилось выше, чем красота. Когда он посмотрел на меня, то увидел шрамы, и это было единственное, что он увидел.

А я видела только кровь, запятнавшую их дорогую одежду. Она покрывала каждую сшитую на заказ рубашку и лиф.

Я остановилась перед Герцогом, глядя в черные глаза, которые напомнили мне ее. Кровавую Королеву. Мою мать. Ее глаза не были такими темными, безжалостными, пустыми и холодными. Но у нее была такая же жуткая искра света… хотя и гораздо глубже, но для того, чтобы увидеть ее, не требовалось, чтобы свет падал на лицо под правильным углом. Только в тот самый момент я поняла, что свет в их глазах — это отблеск эфира.

Логично, что они должны были нести какой-то след. Кровь атлантийца использовалась для их вознесения, и все атлантийцы несли в своей крови эфир. Именно так Вознесенные обретали почти бессмертие и силу. Их скорость и способность к исцелению.

— Остались ли еще Вознесенные?

Ухмылка Герцога Сильвана была произведением искусства.

— Пошла ты.

Вздох Киерана рядом со мной был настолько впечатляющим, что я бы подумала, что от него дрожат стены.

— Спрошу еще раз, — сказала я, быстро считая. Их было десять. Или около того, но я хотела быть уверена, что это все. — Есть ли еще?

Прошло долгое мгновение, а затем Герцог сказал:

— Ты все равно убьешь нас, независимо от того, как я отвечу.

— Я бы дала тебе шанс.

Глаза Герцога сузились.

— Для чего?

— Чтобы жить, не отнимая у смертных, — сказала я. — Чтобы жить среди атлантийцев.

Он на мгновение уставился на меня, а затем рассмеялся.

— Ты действительно думаешь, что это возможно? — Еще один смешок разошелся по его бледным губам. — Я знаю, кто ты. Я бы узнал это лицо, где угодно.

Киеран шагнул вперед.

Я подняла руку, останавливая его.

Герцог ухмыльнулся.

— Ты не так долго отсутствовала, чтобы забыть, что такое смертные, Дева. Как они чертовски доверчивы. Как сильно они боятся. На что они готовы пойти, чтобы защитить свои семьи. Во что они поверят, чтобы защитить себя. Ты действительно думаешь, что они просто примут атлантийцев?

Я ничего не сказала.

Ободренный, он подошел ближе.

— И ты думаешь, что Вознесенные сделают… что? Поверят, что вы позволите нам жить, если мы сделаем все, что вы захотите?

— Ты доверился Кровавой Королеве, — сказала я. — А ее зовут даже не Илеана. И она не Вознесенная.

Раздалось несколько резких вдохов, но Герцог не показал никаких признаков того, что мои слова были для него новостью.

— Итак, — продолжала я, — думаю, все возможно. Но, как уже сказала, я бы дала тебе еще один шанс. Ты предрешил свою судьбу, когда приказал наколоть этих людей на свои ворота.

Его ноздри вспыхнули.

— Вуали были прекрасным штрихом, не правда ли?

— Очень мило, — ответила я, когда Делано издал низкий рык.

— Мы не…, — начал один из других Вознесенных, мужчина с темно-каштановыми волосами.

— Заткнись, — прошипел Герцог. — Ты умрешь. Я умру. Все мы умрем.

— Верно.

Его голова дернулась назад ко мне.

— Важно то, как ты умрешь, — заявила я. — Не знаю, является ли кровавый камень мучительной смертью. Я видела его вблизи своими глазами, и, похоже, так оно и есть. Думаю, если я перережу позвоночник, боль продлится всего секунду.

Герцог сглотнул, когда его ухмылка угасла.

— Но гораздо больнее было то, как умирали те, кто был разорван на куски. — Я сделала паузу, наблюдая, как напряглись уголки его рта. — Ответь на мой вопрос, и твоя смерть будет быстрой. Не отвечаешь? Я сделаю так, что тебе будет казаться, будто она длится всю жизнь. Это зависит от тебя.

Он уставился на меня, и я практически видела, как в его голове крутятся колесики, ища выход из ситуации.

— Это ужасная вещь, не так ли? — Я шагнула ближе к нему, и сущность пульсировала в моей груди. — Знать, что смерть наконец-то пришла за тобой. Видеть ее прямо перед собой. Находиться с ней в одной комнате, секунды, минуты, дольше, и знать, что ты ничего не можешь сделать, чтобы предотвратить это. — Мой голос понизился, стал мягче, холоднее… и дымнее. — Ничего. Это ужасает, неизбежность этого. Знание того, что если у тебя все еще есть душа, то она наверняка привязана только к одному месту. В глубине души ты, должно быть, так боишься.

По его телу пробежала мелкая, заметная дрожь.

— Как и те смертные, которых ты вывел за пределы Вала, растерзал, насытился и оставил превращаться. Так же, как те, что в камерах, и те, что на воротах. — Я всмотрелась в его бледные черты. — Они, должно быть, были так напуганы, узнав, что смерть пришла за ними от рук тех, кто, как они верили, защищал их.

Он еще раз сглотнул.

— Вознесенных больше нет. И никогда не было. Никто не хочет править на краю мира. — Его грудь поднялась от глубокого вздоха. — Я знаю, кто ты. Я знаю, что ты такое. Вот почему ты все еще стоишь, жива и по сей день. Это не потому, что ты бог, — сказал он, скривив губы. — Это из-за крови, которая течет в твоих венах.

Мой позвоночник напрягся.

— Если ты скажешь, что это из-за того, кто моя