Девушка с приданым - Кэтрин Куксон

– Я прекрасно понимаю, что говорит мне ваша дочь, миссис Ханниген, – не глядя на нее, произнес священник. – Когда ты в последний раз исповедовалась, Кейт?

– Три месяца назад, святой отец.

– Три месяца! Сегодня вечером отец Бейли и я будем исповедовать паству с шести до восьми часов. Надеюсь, ты еще помнишь, когда надо исповедоваться. Неплохо будет, если я увижу тебя на всенощной. Желаю тебе счастливых рождественских праздников. А теперь, миссис Ханниген, – сказал священник, поворачиваясь к Саре, – я пойду к Тиму. Несмотря на все его пороки, думаю, он по-настоящему опечален из-за того, что не сможет сегодня присутствовать на всенощной.

Священник распахнул ведущую на лестницу дверь, и его невысокая фигура исчезла в полумраке. Сара проследила, чтобы отец О’Молли добрался до последней ступеньки, и закрыла за ним дверь. Затем повернулась к дочери. Кейт теперь стояла, поставив одну ногу на подножье камина и держась рукой за латунный прут, и неподвижно смотрела на пылающий огонь.

– Девочка моя, – взволнованно произнесла Сара. – Тебе следовало сказать, что не знаешь, какого она вероисповедания. Ты ведь понимаешь, каков отец О’Молли. Если бы это был отец Бейли, он бы понял…

– Сравнивать их с дьяволом, – тихо проговорила Кейт. – Они самые добрые, самые хорошие люди на земле.

Дочь повернула голову к матери:

– Однажды мастер Бернард разговаривал со мной о Боге, ма. Он сказал, что если я найду веру в Господа Бога в католицизме, то должна всей душой следовать своей вере, ибо нет худшей беды на свете, чем утрата веры. А этот священник так смеет говорить о моих хозяевах…

Сара пристально наблюдала за выражением лица дочери. Да, Кейт уже не та, что прежде. Прежде она бы ни за что не посмела такое говорить… Легкий озноб пробежал по ее телу. Сара произнесла про себя короткую молитву, прося, чтобы дочь не отдалилась от нее.

– Мисс Толмаше отпускала меня к заутрене по воскресеньям.

– А ты?

– Я не ходила.

– Дорогая, когда он спустится, то продолжит задавать вопросы, – с беспокойством глядя в сторону ведущей на лестницу двери, прошептала Сара. – Отправляйся лучше сейчас в Шилдс покупать книги, от греха подальше.

– Мама! Я его не боюсь. Я теперь даже понять не могу, зачем… к чему оправдывалась. Я…

– Боже правый! Не делай этого. Он скажет Тиму, и тогда… Лучше иди по своим делам. Я не хочу больше никаких ссор.

– Но, мама, я еще не нянчилась с Энни!

– Она будет спать не меньше часа. Энни просыпается обычно около шести. Иди, детка, покупай книги. Ступай, прежде чем он спустится.

Кейт внимательно посмотрела на мать.

– Хорошо, мама.

Она взяла пальто и шляпку.

– Почему такому человеку разрешают безнаказанно пугать людей? Он много лет внушал мне такой ужас, что словами не описать. В конце концов, он всего лишь человек, мам.

– Т-с-с-с!

Страх в голосе матери передался дочери.

– Не смотри так обреченно, мам. Я не хотела никого обидеть.

– Он священник, детка, – напомнила Сара.

Она постаралась придать своему голосу видимость порицания, но матери трудно было осуждать свою дочь.

– Да, священник, – одеваясь, хмуро ворчала Кейт. – Но кто наделил его властью пугать людей?

Она смотрела на отражение матери в небольшом зеркале, висящем на стене. Сара начала нервно заламывать руки.

– Ладно, мамуля. Я больше ничего не скажу.

Кейт развернулась, неожиданно улыбнулась теплой, лучезарной улыбкой и, нагнувшись, чмокнула мать в губы.

– Пока, мам. Не волнуйся. Я пойду на исповедь сегодня вечером, – сказала она и, поморщившись, добавила: – Но пойду не к нему.

Стоя на пороге, Сара провожала дочь взглядом, пока та не скрылась в сумраке узкой улочки, на которой стоял их дом. Вздохнув, она закрыла за собой дверь. С приездом Кейт в доме появилась еда, целый соверен и подарок, который дочь преподнесет ей только завтра. Убирая со стола, Сара подумала, что и на прошлый сочельник ей «подарили» соверен. Как странно!

Как только Кейт очутилась на улице, одна и только одна мысль полностью завладела ею: «Надо позвонить в пансион Джексонов». Кейт вышла на главную улицу, к которой стекались все пятнадцать улочек района. Минув трамвайное депо и химический завод, дошла до Джероу-Слэкс, где строительный лес лежал, стянутый канатами, беспомощно, прямо в грязи, подобно непреданным земле покойникам. Миновала район новостроек, ничем существенно не отличающийся от того района, в котором она родилась. Затем по длинной дороге, соединяющей Ист-Джероу и Тайн-Док, обогнула лесопилку и прошла под четырьмя грязными дугами ворот в сердце доков. Она остановилась на тротуаре, дожидаясь трамвая, который должен был отвезти ее в Шилдс. Подбирая подходящие слова для предстоящего телефонного разговора, Кейт была настолько погружена в свои мысли, что почти не замечала знакомой ей с детства картины. Кочегары стояли маленькими группками чуть в стороне от остальных работяг. Этим они как бы подчеркивали свое «привилегированное» положение. Рядом толпились грузчики в ожидании решения своих десятников: одних должны направить на разгрузку зерна с баржи, других – таскать железную руду. Вереницы китайских кули сновали туда-сюда по причалу. Полные рыбы лубяные сумки били их при ходьбе по худым ногам. Кряжистые капитаны, одетые в кители со сверкающими медными пуговицами, шли вразвалочку к конторам доков, напустив на себя оскорбительно высокомерный вид. Иногда они, перейдя дорогу, сворачивали к выстроившимся в ряд, стена к стене, тавернам. Пивные тянулись вдоль всей улицы и местами даже спускались к набережной. Матросы всех стран мира то и дело вваливались в их двери, а навстречу им, пошатываясь, тянулись их не вполне трезвые товарищи.

И посредине всего этого столпотворения спокойно стояла Кейт, едва замечая то, что происходит вокруг нее.

Прохожие оборачивались. Мужчины обменивались замечаниями. Женщины, особенно те, кто ее знал, останавливались и глазели на Кейт…

«Неужели это молодая Ханниген? Та самая, которая родила в прошлом году… Посмотри, как она себя держит! Боже всемогущий! Ни дать ни взять герцогиня Файфширская! Должно быть, эта работенка приносит ей неплохой доходец…»

Главный инженер, уловив на себе, как ему показалось, взгляд Кейт, перешел на другую сторону дороги и встал всего в нескольких футах от красавицы, делая вид, что ожидает прибытия трамвая. Его голодные глаза при этом бродили по ее телу.

Даже оказавшись в помещении Шилдской почты, Кейт не знала точно, как будет вести разговор по телефону. Она протянула деньги через прилавок, подождала, пока ее соединят, а затем направилась к ближней из двух стоящих в углу телефонных кабинок. Она уже успела привыкнуть к этому чуду техники, поскольку в доме Толмаше был установлен телефон, а в необременительные обязанности горничной входило отвечать на звонки. А вот у Джексонов никому, кроме домоправительницы, не разрешалось прикасаться к аппарату.