Веселый Роджер - знамя вора - Евгений Сухов

По-хозяйски взяв фотоаппарат у верзилы, Юсуф Ахмед с хохотом принялся рассматривать получившийся кадр (с чувством юмора у этого крепыша было все в порядке), а потом, вернув аппарат, довольно произнес:

– Думаю, что этот снимок произведет должное впечатление. А еще говорят, что деньги не падают с неба. Ха-ха-ха!

Включив компьютер, Абу Рахим откинулся на спинку стула. Через несколько секунд экран вспыхнул заставкой: заходящее солнце на фоне выжженной пустыни. Так сомалийский берег выглядел многие тысячи лет. Правда, в последние годы пейзаж стал усложняться высотными домами с большими затемненными стеклами окон. Между домами можно было увидеть стада верблюдов – верный признак благосостояния отдельных местных жителей. А вместо ветхих лодчонок у берега колыхались современные комфортабельные катера с мощными моторами.

Мелочь по сравнению с тем, что должно мировое сообщество Сомали: ведь через ее воды проплывают корабли многих стран мира. А те суммы, что перепадают, иначе, как отрыжкой мирового сообщества не назовешь. Не правы государства, называющие сомалийцев заурядными пиратами, это береговая охрана, которая защищает природные ресурсы своей страны от нежелательных гостей, а уж если кто вошел в ее территориальные воды, так будьте добры заплатите пошлину. Если все корабли мира платят Египту, проплывая через Суэцкий канал, так почему в таком случае не должны платить деньги Сомали, проплывая в Аденском заливе через ее воды? Этот мир устроен так, что нужно бороться даже за собственное благосостояние, и сомалийцы не сложат оружие до тех самых пор, пока мировое сообщество не признает их право на взимание этой платы.

Резко зазвонил телефон, вырвав Абу Рахима из состояния глубокой задумчивости.

– Я отправил тебе то, что ты просил, – узнал он голос Юсуфа Ахмеда. – Посмотри, подходит ли это тебе. Если нет, то я могу выслать еще пару снимков.

Абу Рахим нажал на клавишу: так и есть, для него электронное письмо. Открыв файл, он увидел фотографию, на которой была запечатлена молодая пара, стоявшая на палубе. Девушке не более двадцати двух-двадцати четырех лет: широко распахнутые глаза, рот полуоткрыт, лицо испуганное. Мужчина постарше – немногим более тридцати. Он выглядел скорее озабоченным, чем испуганным, и пристально смотрел прямо в объектив фотоаппарата. Надо полагать, Ибн Араби Юсуф Ахмед как-то сумел поднять им настроение, чтобы они не выглядели затравленными зверьками. Но фотография для дальнейших переговоров весьма подходящая, она способна растревожить самое черствое родительское сердце.

– Все так, – охотно отозвался Абу Рахим. – Снимок получился впечатляющий. На месте ее папаши я только за одну эту фотографию отдал бы десять миллионов долларов.

– Надеюсь, что так оно и будет.

Абу Рахим положил трубку. Оставалось только переправить снимок в Россию и, набравшись терпения, ждать ответного слова. А то, что пауза надолго не затянется, Абу Рахим был абсолютно уверен, все-таки единственная дочь и наследница многих миллиардов. Он распечатал фотографию, а потом вставил ее в факс.

Широко улыбнувшись, Рахим подумал: «Все-таки самые большие пираты заседают в деловых офисах Лондона».

Павел Ефимцев долго рассматривал полученный факс с фотоснимком, на котором была запечатлена Анастасия с мужем. То, что дочь была сфотографирована на яхте, которую он им подарил на свадьбу, не вызывает никаких сомнений (уж эту посудину он узнал бы из многих тысяч). На палубу падают две какие-то тени. А из этого следует, что рядом с ними стоял кто-то еще, не позволявший им оказать сопротивление. Одна из теней слегка затушевана, не исключено, что пират держал в руках автомат.

Затем Ефимцев дважды прочитал сопроводительное письмо, написанное от руки. Дочь попала в заложники к пиратам. Скатались, что называется, в свадебное путешествие!

Что следует делать, Ефимцев пока не знал.

Сложные решения не терпят скоропалительных умозаключений, они всегда рождаются в муках. Нужно просчитать все возможные векторные величины, чтобы выдать оптимальное решение. А нынешний случай был и вовсе из разряда вопиющих. После минутного колебания он нажал на кнопку селекторной связи и коротко произнес:

– Афанасий, зайди ко мне. Есть неотложное дело.

Еще через несколько минут дверь после короткого предупредительного стука распахнулась, и в кабинет уверенной походкой вошел высокий светловолосый мужчина лет тридцати, с огромным количеством веснушек на лице.

– Присаживайся, – показал Павел Егорович на свободный стул, – нужно потолковать.

Едва взглянув на Ефимцева, Афанасий понял, что случилось нечто серьезное (во всяком случае, ему не приходилось видеть Павла Егоровича таким взволнованным). С его лица исчезло прежнее добродушие, он был собран и сосредоточен.

– С английским у тебя как?

– Порядок.

– Прочитай, – протянул Ефимцев сопроводительное письмо. – И взгляни вот сюда. Это фотография моей дочери и ее мужа.

Афанасий Авдеев взял письмо и быстро прочитал, все более мрачнея, затем взял снимок и долго его рассматривал, словно хотел уложить его в одну из ячеек памяти.

– Значит, Анастасия и Дмитрий у пиратов?

– Получается, что так, – пальцы генерального пробили по столу нервную дробь, потом, будто бы опомнившись, он сцепил ладони в замок. – Что ты можешь сказать? Как начальник службы безопасности?

– В этой истории непонятно все с самого начала. Пираты знают их имена. Такое впечатление, что они просто караулили их у берегов Сомали. Смею предположить, что этот захват тщательно планировался, и пираты знали маршрут и время захода яхты в Аденский залив. И конечно же, они знают ваше финансовое положение. Выбор был точечным и очень верным.

– Да уж, наивно было бы полагать, что молодые угодили к пиратам по воле слепого случая, – невесело согласился Павел Егорович. – Меня вот что удивляет: почему-то факс об их захвате пришел из Лондона, который, казалось бы, совершенно ничего не имеет общего с пиратами и находит– ся от берегов Сомали за тысячи километров. И потом – кто этот адвокат Абу Рахим и кто уполномочивал его вести переговоры о выкупе Насти и Димы? Лично я ему ничего не поручал!

Подняв факс, Ефимцев прочитал его вновь. По суровому лицу генерального пробежала едва заметная судорога, Авдеев невольно отвел взгляд. Павлу Егоровичу потребовалась всего-то минута, чтобы снова выглядеть прежним. Он был не из тех людей, что напоказ выставляют свое несчастье; наоборот, в самые трудные минуты он сосредоточивался до предела. То, что на душе у Ефимцева было неспокойно, можно было понять по интересу, который он проявлял к своей шариковой ручке, разглядывая ее предельно внимательно. Кажется, на ней была выведена какая-то арабская вязь, и он как будто бы силился прочитать написанное.

Наконец, аккуратно отложив ручку в сторону, он продолжил: