Мечтатель Стрэндж - Лэйни Тейлор

Это место стало его святилищем – царством сказок, и не только о Невиданном городе, а вообще обо всем мире. Плач, может, и был его мечтой, но Лазло любил все истории и знал каждую, которая здесь находилась, несмотря на то, что ему пришлось переводить их с десятков языков с помощью словарей и грамматики. Тут, заключенная под обложкой, была история человеческого воображения, и ничто не могло превзойти ее по красоте, эмоциональности и причудливости. Здесь были и чары, и проклятия, и мифы с легендами. Мечтатель Стрэндж так долго подпитывал ими свой разум, что, если бы в него можно было проникнуть, там непременно обнаружилась бы фантазия. Его мышление отличалось от других людей. Лазло с ходу не отвергал магию и не считал, что сказки только для детей. Он знал, что волшебство существует, и прочувствовал его на своей шкуре, когда название Невиданного города украли из его разума. Что же касается сказок, он понимал, что они были отражением людей, которые их придумали, и содержали лишь вкрапления правды – вторжение реальности в выдумку, как… хлебные крошки в бороде чародея.

Лазло надеялся, что это окажется одной из таких крошек.

В основе алхимии лежала вера в азот – тайное вещество, присущее любой материи. Алхимики полагали, что если его перегнать, то они смогут овладеть фундаментальными структурами физического мира. Чтобы превратить свинец в золото, получить универсальный растворитель и, возможно, даже эликсир бессмертия.

Уже давно признано, что этого можно достичь с помощью некоего сложного процесса, включающего триаду элементов: соль, ртуть и серу. На эту тему написали абсурдное количество книг и трактатов, учитывая полное отсутствие эмпирических данных. Они полнились диаграммами драконов, глотающих солнца, и мужчин, кормящихся грудью богинь. Лазло считал их такими же безумными, как и другие сказки, но по какой-то причине к этим книгам относились почтительнее и ставили их в алхимическом зале библиотеки, который, что характерно, некогда был дворцовой сокровищницей.

Тем временем в изгнанной в подвал, куда не заглянет ни один алхимик, книге сказок Невиданного города, причудливо названной «Чудеса на завтрак», было упоминание еще одной теории – о том, что алхимик сам является секретным ингредиентом, и лишь соединение человеческой души с элементной может породить азот.

Вот и она, крошка в бороде чародея.

Возможно.

Ему стоило бы переждать пару дней. Честно говоря, ему вообще не стоило идти. Позже Лазло это осознал. Он многое осознавал, когда было уже поздно.

Слишком поздно.

К тому времени как он вышел из книгохранилища с книгой под мышкой, солнце уже вставало, и хоть юноша устал после бессонной ночи, его тело вибрировало от энергии. От нетерпения. От беспокойства. Он чувствовал себя частью чего-то, но забыл, что никто другой об этом не знает. Лазло не стал возвращаться к себе, а пошел прямиком к выходу из главного дворца к старой церкви, которая теперь звалась Хризопоэзиумом.

Внизу как на ладони простирался весь город. На горизонте Эдер был окутан сиянием. Рассветное солнце разбросало по воде блики – будто фитили, пылающие дневным светом. Забили колокола собора, и все остальные церковные колокола последовали их примеру – звонко и мелодично, как дети, отвечающие на зов родителей.

Лазло подумал, что Тион, наверное, тоже не спал всю ночь, учитывая какую ношу на него возложили. Он подошел к входу. Перед ним возникли литые церковные двери, которые определенно не созданы для того, чтобы в них стучали. Лазло все равно постучал – и едва услышал удар собственных костяшек. Он мог бы сдаться в ту секунду, отступить и дать себе время поразмыслить о том, что хотел сделать. Если бы его первоначальная радость успела хоть немного поутихнуть, юноша наверняка бы понял, сколь глуп и наивен его план. Но вместо этого он обошел церковь сбоку, нашел дверь с колокольчиком и позвонил.

Так что все сложилось как сложилось.

Тион открыл дверь. Выглядел он безучастно. Безжизненно.

– Ну? – спросил парень.

– Простите за беспокойство, – пролепетал Лазло, ну или что-то подобное.

Позже их разговор размылся в его памяти. Сердце колотилось в ушах. Он не любил выходить из тени. Если воспитание в аббатстве что-то ему и внушило, так это глубокое чувство собственной ничтожности. Но им все еще двигала злость за Тиона и толика солидарности одного побитого мальчишки с другим, а самое главное – трепет нового открытия. Возможно, он выпалил «Я нашел кое-что полезное для вас» – и протянул книгу.

Какими бы ни были его слова, Тион отошел, чтобы дать ему пройти. Помещение оказалось высоким и тихим, как и любая церковь, но в воздухе воняло серой как в преисподней. Через витражные окна пробивались рассеянные лучи утреннего солнца, окрашивая в разные цвета полки из блестящего стекла и меди. В нефе стоял длинный стол, заваленный различными приборами. Всю апсиду занимала гигантская печь, а через центр купола, расписанного фреской, тянулся кирпичный дымоход, искажавший лица ангелов.

– Так что ты хотел? – спросил Тион. Двигался он скованно, и Лазло не сомневался, что его спина покрыта ссадинами и рубцами. – Я так полагаю, ты нашел мне очередной трактат? От них все равно никакого проку.

– Это не совсем трактат. – Лазло положил книгу на свободный участок стола, лишь сейчас заметив гравюру на обложке. На ней изображалась ложка, наполненная звездами и мифическими созданиями. «Чудеса на завтрак». Выглядела она как детская книга, и Лазло почувствовал первый укол опасений. Он поспешил открыть книгу, чтобы спрятать название и обложку. – Но это касается золота, – сказал юноша и пустился в объяснения. К несчастью, в этой мрачной лаборатории его речь звучала так же неуместно, как выглядела книга, и он начал быстрее выпаливать слова, чтобы опередить свое растущее унижение, из-за чего все зазвучало только глупее и неправдоподобнее.

– Вы же знаете о потерянном городе Плаче? – Лазло заставил себя использовать фальшивое имя и тут же ощутил привкус слез. – И о его алхимиках, которые создавали золото в древние времена?

– Это просто легенды, – отмахнулся Тион.

– Возможно, – не спорил юноша. – Но разве не может быть такого, что в сказках – правда? Что они действительно могли создавать золото?

Он заметил недоверчивое выражение лица Тиона, но неправильно его истолковал. Подумав, что алхимик просто посчитал его слова невероятными, Лазло спешно продолжил:

– Посмотрите сюда, – он показал на отрывок книги о том, что секретным ингредиентом азота является сам алхимик. – Здесь написано о соединении человеческой и элементной души, что звучит не очень-то… ну, не знаю… конструктивно – ведь как можно соединить душу с металлом? Но я думаю, что здесь ошибка в переводе. Мне уже встречалось такое раньше. В невиданном… то есть на языке Плача слово для «души» и «духа» одинаковое – «амарин». Так что, думаю, тут ошибка. – Лазло постучал пальцем по слову «душа» и ненадолго замолчал. Пришло время его гениального открытия. – Мне кажется, имелось в виду, что ключ к азоту – это дух. Телесный дух.