Принц-странник - Виктория Холт

— Еще, еще! — закричала принцесса.

— Ах, моя маленькая Минетта, что с нами станется… Каков будет наш конец?

Но не в его натуре было долго пребывать в унынии. Не веря в победу отца, он все-таки смотрел в будущее с беспечностью юноши. Он умел радоваться мгновению, а в данный момент он открыл, что у него замечательная сестренка, и что это так здорово — жить семьей.

— Драгоценная моя Минетта, ведь ты же не говоришь мне о том, что нужно отправляться ухаживать за этой гордячкой мадемуазелью, разве не так? Ты смеешься над моей сентиментальной болтовней, как будто она необычайно остроумна. Не удивительно, что я так люблю тебя, милая моя сестричка!

— Минетта тоже любит Чарлза, — сказала она, обвивая руками его шею.

Потом он рассказал ей о мистере Фосетте, который учил его и брата Джеймса стрельбе из лука. В голове промелькнули воспоминания об учителе французского, об учителе чистописания, о наставнике, заставлявшем его читать букварь, вспомнил он и о матери, душившей его своей привязанностью и ежечасно напоминавшей о важности и значительности его положения.» Никогда не забывай, Чарлз, что однажды тебе суждено стать королем Англии. Тебе надлежит быть таким же великим и славным монархом, как твой отец «.

Принц криво усмехнулся. Назвали бы теперь отца великим и славным королем англичане, делавшие все, чтобы избавиться от него? Наступит ли тот момент, когда они будут приветствовать принца Уэльского Чарлза в качестве своего короля — Карла II Стюарта?

— Бедная мама, — сказал он, — у меня такое чувство, что ей никогда не быть счастливой. Она одно из самых незадачливых созданий в этом мире. Как хорошо, что можно говорить с тобой, сестренка, не таясь, потому что ты слишком мала, чтобы понять.

Он поцеловал ее в волосы.

— Ты прелестна, и я люблю тебя. Ты ведь знаешь, мне гораздо приятнее быть с тобой, чем с самыми прекрасными леди двора, или с королем и королевой, или с мамой… в общем, со всеми.

Чтобы позабавить ее, он рассказал о деревяшке, которую всегда брал с собой в постель в ее возрасте.

— Напрасно они старались отобрать ее у меня, потому что я ни за что на свете не расстался бы с нею. Я любил свою деревянную палку и, признаюсь, хранил ее как сокровище, пока однажды ее не забрали у меня силой. Тут я понял, что давно вырос из таких игр. Когда-нибудь, Минетта, я расскажу тебе еще кое-что. Я расскажу о забаве, которая у нас была с братом и сестрой, и о том, как мы думали, что будем вечно смеяться и играть в игры, а потом внезапно стали взрослыми, все в один день. Им было тяжелее пережить это — ведь они моложе меня; Мэри — на год, Джеймс — на четыре, а маленькая Элизабет — на целых пять. Я был старшим, Генри был совсем еще ребенком, а маленькая Минетта даже не числилась в нашем семействе, потому что еще не появилась на свет.

— Минетта не появилась!

— Ты без себя не можешь представить существование мира вообще, правда ведь? Давай поиграем, Минетта! Я утомил тебя разговорами.

— Нет, давай говорить еще, — сказала она. Но тут появилась мадемуазель в сопровождении кузена, принца Руперта.

— Вашей маме не понравится, что вы проводите время в детской, играя с малышкой, — кокетливо сказала мадемуазель. Для себя она решила, что на этого мальчика с туманным будущим не стоит тратить время, но устоять не смогла — при всей молодости и неопытности было в нем что-то, что делало его более интересным, чем кузен Руперт.

— Вам придется простить меня, мадемуазель, — сказал Чарлз, — мой французский слишком убог, чтобы ответить вам на вашем языке.

Она веером ударила его по руке.

— И вам не стыдно, кузен? Вы не говорите по-французски?

— Это все моя нерадивость. Боюсь, я слишком много времени уделял верховой езде и стрельбе, тогда как следовало» учить французский, точно так же как и вы, мадемуазель, несомненно, предпочитали заниматься более приятными делами вместо того, чтобы учить английский.

Руперт перевел, и мадемуазель надулась.

— Что бы вы сказали, Чарлз, если бы я позволила вам нести мои цветы?

— Я бы сказал, что вы очень любезны, — ответил он через Руперта.

— Я бы разрешила проводить меня до кареты.

— Мадемуазель чрезвычайно добра.

— И, пожалуй, вы могли бы подержать лампу, пока я приведу себя в порядок.

— Ради Бога, скажите мадемуазель, что я сражен ее великодушием.

Мадемуазель повернулась к Руперту.

— А это не переводите. Я делаю все это только потому, что мне жаль этого бедного юношу. Я никогда не выйду за него замуж, как этого хочет его мать. Я целюсь выше… много выше!

— Я уверен, — сказал Чарлз, — что слова мадемуазель не лишены здравого смысла.

Руперт улыбнулся, он знал, что принц Уэльский понял каждое слово, и не говорит с мадемуазель по-французски только из застенчивости.

— Скажите ему, — приказала мадемуазель, — что он может прийти в мои апартаменты и сидеть возле моих ног, пока я буду беседовать со служанкой.

Когда Руперт перевел, Чарлз ответил:

— Мадемуазель невероятно великодушна, но у меня важное свидание с леди.

— Леди? — воскликнула мадемуазель.

— С моей маленькой сестрой, мадемуазель. С моей подружкой Минеттой.

Генриетта почувствовала, что прекрасная гостья недоброжелательно относится к ее брату.

— Уходите! — сказала она. — Вы не нравитесь Минетте!

— Я понимаю, — сказала мадемуазель, — девочка еще мала, но ее стоит поучить правилам хорошего тона. Ее следовало бы хорошенько высечь.

Услышав слово «высечь», Генриетта обхватила брата и с плачем уткнулась в его плечо.

— Никто тебя не обидит, Минетта, — сказал тот. — Никто тебя пальцем не тронет, пока Чарлз с тобой.

Мадемуазель засмеялась и, поднявшись, приказала Руперту проводить ее.

— Оставим мальчика играть с сестренкой, — сказала она. — В конце концов, он всего лишь мальчишка, и, совершенно очевидно, еще не вырос из детских забав.

Стоило им уйти, как на Минетту и ее брата вновь напало безудержное веселье.

Что ни день они были вместе, что ни день он приходил и разговаривал с ней, и хотя она далеко не все понимала из того, что он говорил, она знала, что он любит ее так же, как и она его.

Ей и в голову не приходило, что когда-нибудь все может измениться, пока однажды он не пришел к ней и не сказал, с грустью поцеловав:

— Минетта, мы всегда будем любить друг друга.

На следующий день он не пришел. Она с негодованием спросила, где Чарлз, и ей ответили, что он уехал. Она мучилась день и ночь, не ела, плохо спала, ей так хотелось, чтобы он вернулся.

Мама ласково обнимала ее.