Хозяйка каменоломни в Драконьем доле - Жанна Лебедева

много у нас их в этом году, — успокоила ее Ирма. — Оставьте, госпожа. Спасибо за доброту, госпожа. И позвольте, я уже пойду…

— Конечно, — кивнула Анна.

— Там Орра вас ждет. Вы же хотели познакомиться? — напомнила Ирма перед уходом. — Я Джину пришлю, чтобы проводила.

Попросив Марису подыскать в гардеробе что-нибудь удобное, простое и немаркое, Анна быстро сполоснула посуду, пока камеристка не видит. Взваливать дополнительную работу на и так загруженных женщин было стыдно.

Она думала, что Мариса не заметит, но та заметила. Покачала головой.

— Что же вы сами-то? Ладно я… Но что другие скажут, если увидят?

— Да всего-то пару тарелок помыла, — шепотом возмутилась Анна.

Что она делает? Оправдывается, как школьница, перед служанкой? От этой мысли стало весело, и Анна рассмеялась так беззаботно, как не смеялась уже давно.

Очень давно…

— Ну раз мытье посуды делает вас такой счастливой, — заулыбалась Мариса, — можете хоть все тут перемыть. Я не возражаю. Для душевного здоровья же!

Переодевшись в охотничий костюм — длинную тунику с разрезами на бедрах и узкие, легко тянущиеся штаны, Анна сразу почувствовала себя увереннее. Высокие сапоги-ботфорты скрыли увечную ногу. Плоские подошвы позволили уверенно стоять на земле.

Тяжелую теплую шаль на плечи — и Анна готова.

Джина пришла по распоряжению Ирмы, чтобы сопровождать госпожу в путешествиях по имению и показывать дорогу, куда попросят.

Хотя холодное дыхание грядущей зимы и проскальзывало, утро выдалось теплым. В его лучах даже покореженный дом не выглядел грустно, как вчера вечером. Живое крыло поблескивало окнами и пестрело цветами. Вокруг нашлись клумбы, полные хризантем, астр и георгинов. Их лепестки пылали, напитанные осенним огнем.

Белки, как искры костра, метались по окрестным деревьям, ожидая угощения.

Мариса прихватила с кухни лесных орехов и бросила в траву.

— Пойдемте, госпожа. Туда… — поторопила Джина.

Она провела Анну мимо надломленной скамейки и пары высоких раковин-вазонов, увитых мраморным виноградом, местами облупившимся.

За строем лип вздымалось на гребне обрыва круглое сооружение с широкой лестницей, крышей-куполом и балконом по периметру.

— Что это? — спросила Анна.

— Родовая усыпальница, — ответила камеристка.

Анна насторожилась:

— Склеп?

— Вашей прабабки, — принялась разъяснять Джина. — Там больше никого из родни вашей нет. Да и прабабкин саркофаг вроде как пустой стоит… Никто не проверял, но ходят такие слухи.

— Куда же она делась? — Анна внимательно осмотрела сооружение.

— Того не ведаю, — развела руками провожатая. — Давно ведь дело было…

За усыпальницей начинался пологий склон. Он уходил к ручью на дне балки, столь густо заросшей молодой порослью осины, ореха и ольхи, что резвую воду было только слышно.

Не видно.

Дом Орры стоял на самом краю. Упирался сваями в поросшие травой камни. Зависал над зеленой звенящей бездной. От него вдоль берега ручья шла узкая сырая тропка.

Гостий никто не встречал.

— Орра точно дома? — уточнила Анна, на что Джина ответила ей:

— Да. — И добавила тут же: — Вы только не пугайтесь их.

Два крупных зверя выбрались из-за приоткрытой двери домика и с громким улюлюканьем помчались навстречу. Их рыжие пятнистые шкуры дополняли картину палящей осени.

Опавшая листва разлеталась из-под мощных лап.

Подбежав к Анне, Марисе и Джине, звери загоготали, захрюкали на разные лады и принялись с интересом обнюхивать пришедших.

Обе зверюги оказались огромными, как пони. Их спины были широкими, будто кресла, а пасти казались бездонными колодцами.

Гиены…

Анна никогда не видела их прежде вживую. Только в передачах про природу Африки. Там эти звери выглядели не столь внушительно.

Анне гиены нравились, пусть многие и считали их существами неприятными. На полке с самого детства стояла любимая книга Джейн Гудолл. Бочка, Кровавая Мэри, Миссис Браун… Имена любимиц великой исследовательницы до сих пор сидели в памяти. Гудолл писала о гиенах с уважением и безграничной любовью, рассказывала о том, какие они успешные охотницы, заботливые матери и верные подруги… А в одной из познавательных передач показывали город в Эфиопии, где гиены и люди живут бок о бок. Хищники ходят по улицам, кормятся у мясных лавок отходами и никого не трогают.

Удивительное дело.

Одна из прибежавших гиен дружелюбно потерлась об Аннину искусственную ногу и смешно закрутила толстым кургузым задом. Анна почесала ее, как чесала в прошлой жизни знакомых собак и кошек. Подействовало. Неугомонная животина вся извертелась от радости, стала подставляться то грудью, то мордой, то шеей, неохватной, как столетнее древо.

— Ты добрая, да? — похвалила ее Анна.

Вторая гиена взвыла бензопилой и принялась оттеснять первую, чтобы получить свою порцию почесушек.

— Аша! Бонту! Хватит! — грозно выкрикнул кто-то.

Гиены послушно отбежали в сторону и сели, выжидающе глядя на крыльцо.

Из дома вышла зеленокожая женщина, высокая и мускулистая. На ней была кожаная жилетка без рукавов и широкие холщовые штаны, заправленные в рабочие ботинки. В трещины на обуви, обитой по краю металлом, въелась белая пыль.

— Я Орра, — представилась великанша. — Вы хотели меня видеть, госпожа?

— Да. Рада познакомиться, — произнесла Анна. — Я о тебе наслышана.

Орчиха улыбнулась, обнажив длинные нижние клыки.

— И что говорят?

— Что работаешь хорошо и подземелье знаешь, как свои пять пальцев.

— Знаю, — подтвердила Орра.

Анна попросила:

— Покажешь мне каменоломню?

— Отчего не показать? Идите за мной. — Орчиха кивнула на блестящую тропу, завивающуюся в мареве молодого подлеска. — Шагайте осторожно. Это скользкий путь.

Они углубились в наполненную тенями влажную полутьму леса. Тропа тянулась по краю обрыва, узкая, в один шаг. Корни змеями ложились под ноги. На дне балки наконец-то показался стремительный, увитый кудрями порогов ручей.

Вскоре путь вывел к реке. Ручей умчался на простор большой воды с веселым звоном. Крутой скалистый берег оперился густой травой и стал еще выше.

Анна застыла, пораженная пейзажем.

Река Великая несла свои воды с северо-запада на юго-восток. Ветер разметал по волнам белые барашки пены. Вода была темна, и беззаботное бирюзовое небо преображалось в отражении, становясь свинцовым, грозовым.

Как ни странно, Анну не пугали ни гиены, ни клыкастая хмурая орчиха, ни опасная тропа, слети с которой вниз — и костей не соберешь. Дивная земля, раскинувшаяся вокруг, восхищала и порождала в душе почти детское ликование.

Как давно Анна не радовалась утру. Не шла вперед в ожидании приключений и чудес. После инсульта она вообще не думала про будущее. Оно стерлось, исчезло, обратившись тоскливым