Великий Линкольн - Борис Тененбаум

Шаг был очень значительным – в случае удачи Линкольн попадал на арену национальной политики. И он был готов сделать это. Программы, конечно, Авраам Линкольн покуда никакой не формулировал, но некая основная идея у него была. В своих речах он призывал сограждан «строго следовать закону…». Он говорил им, что теперь, после того как американская революция победила и союз Соединенных Штатов окончательно утвержден, следует опасаться людей, сочетающих высокие способности со слишком высоким честолюбием, каких-нибудь американских реинкарнаций Цезаря или Наполеона. Ибо таких людей не устроит пост, на который избирают, они захотят большего. И для достижения этого они оставят почву закона и устроят что-нибудь безумное, что-нибудь такое, что нарушит равновесие общества. Например, «освободят рабов или устроят войну…».

Более ярких примеров безумия Линкольн вообразить не мог и будущего, конечно, не предвидел.

I

Линкольны прибыли в Вашингтон 2 декабря 1847 года. Глава семейства, Авраам Линкольн, был избран в конгресс от 7-го избирательного округа штата Иллинойс и теперь, впервые в жизни, собирался принять участие в национальных дебатах. Состав конгресса на последних по времени выборах был изрядно обновлен, новых лиц, незнакомых ранее, в Вашингтоне было множество. Hовый конгрессмен от Иллинойса, мистер Линкольн, никакого особого интереса к себе не вызвал. Куда больше говорили о другом иллинойсском политике, Стивене Дугласе, который выиграл место в сенате.

Один из американских президентов ХХ века, Линдон Джонсон, заметил однажды, что «разница между местом в сенате и местом в конгрессе примерно такая же, как между курицей и куриным дерьмом…». Конечно, к середине XIX века Линдон Джонсон еще и не родился, но некое ощущение справедливости его лапидарного высказывания уже существовало. И речи быть не могло о том, чтобы сравнивать Авраамa Линкольнa с такими столпами партии вигов, как сенатор Дэниэл Вебстер или неизменный лидер этой партии, сенатор Генри Клей.

В кабинете шестого президента США, Джона Квинзи Адамса, Клей занимал пост государственного секретаря, а для соратников по партии служил чем-то вроде непогрешимого оракула. Все главные идеи, на которых держалась платформа партии вигов: протекционизм, высокие тарифы на ввоз и вывоз, широкое государственное участие в проектах внутреннего развития, усиление влияния конгресса, уменьшение влияния президента – все это в наиболее отчетливой форме было сформулировано им.

И все это было полностью отвергнуто администрацией президента Джеймса Полка. Он понизил тарифы, он укрепил авторитет президентской власти, он категорически противился вовлечению государства в «дела внутреннего развития…», и он даже провел весьма успешную войну против Мексики, что в глазах вигов было тяжким грехом. Война началась поздней весной 1846 года и к концу 1847-го была уже по большей части окончена – после нескольких крупных побед американские войска в сентябре этого года без боя заняли столицу Мексики, Мехико. Командующим был человек, принадлежащий к партии вигов, генерал Захария Тэйлор, которого победа вознесла в ранг национального героя. Казалось бы, о чем теперь и говорить, когда все кончено, и кончено так успешно для национальных интересов, да еще и с выгодой для партии вигов? Однако мистер Авраам Линкольн, совершеннейший новичок, только что избранный в конгресс от штата Иллинойс, нашел, что говорить все-таки есть о чем: он напал на президента Полка, буквально обвиняя его в том, что тот ввел конгресс в заблуждение в отношении того, как и где именно война началась.

Сам Авраам Линкольн свои действия объяснял «…моральным негодованием…». Но, конечно, к 1847–1848 годам он был уже опытным политиком и при всем своем «негодовании» просчитывал эффект, который произведут его выступления. У него, несомненно, были опасения, что его речь будет принята неблагосклонно.

Так почему он на нее решился?

II

Насчет постепенного продвижения границы на запад ни у кого никаких возражений не имелось. Даже вполне миролюбивые люди, вроде Джона Квинзи Адамса, полагали, что граница будет двигаться вперед и вперед, с такой же неизбежностью, с которой яблоко с яблони будет падать вниз, а не вверх. Да, война с Мексикой в среде вигов поначалу была непопулярна, потому как считалось, что она увеличит влияние президентской власти и потребует усиления регулярной армии – и тому, и другому партия противилась в принципе, и выражение «война мистера Полка…» вошло в употребление еще до того, как война началась. Ее, конечно, же, готовили загодя, и то, что она неизбежна, стало понятно после того, как отделившаяся от Мексики Республика Техас оказалась принята в Союз на правах нового штата.

И вот как раз насчет новых штатов, образовываемых на новых территориях, и возник конфликт, и даже не столько между партиями вигов и демократов, сколько между штатами Юга и штатами Севера. Вначале, сразу после победы в Войне за независимость, соперничество Юга и Севера особо не ощущалось. Но к середине XIX века интересы групп разных штатов стали расходиться. На Севере пошел процесс индустриализации. В результате центр экономических интересов стал смещаться от сельского хозяйства в сторону производства. Это особенно резко проявлялось в Пенсильвании, но в той или иной мере в штатах Севера ощущалось повсюду. Юг оставался аграрным, на что были свои причины: там был климат, подходящий для выращивания коммерческих культур, табака и хлопка, и там была дешевая рабочая сила, чернокожие рабы.

Разногласия между Севером и Югом начались с самого вроде бы простого дела – со спора о тарифах на ввоз и вывоз. Северу было желательно поддерживать высокие тарифы. При этом американские промышленные товары имели бы премущество перед иностранными, например английскими. А американское сырье, вроде хлопка, было бы труднее вывозить, и оно шло бы на продажу не в ту же Англию, а на север США.

Интересы Юга были прямо протовоположны. Плантаторам хотелось бы продавать свой хлопок тем, кто больше за него заплатит, и в этом смысле иностранцы были им милее, чем соотечественники. Да и вырученные деньги южане предпочитали тратить так, как им казалось правильным, и они решительно предпочитали делать закупки в той же Англии или во Франции, а вовсе не в Нью-Йорке или в Филадельфии.

Издавна известно, что «наиболее чувствительным органом человека является его карман…», и вскоре споры между Севером и Югом начали носить уже весьма напряженный характер. Так что меры президента Полка, который сумел ввести низкие тарифы, на Севере рассматривали как «политику, благоприятствующую Югу…», и считалось, что он смог добиться своего только потому, что число южных штатов было слишком велико, и поэтому в сенате их вес больше того, что им положено по праву. Соответственно, к увеличению числа штатов «…южного пояса…» после мексиканской войны на Севере отнеслись без всякого восторга. Почти немедленно возник вопрос – будет ли позволено рабовладение на новых территориях? Президент Полк считал это не заслуживающей внимания мелочью – завести рабовладение в пустынях Аризоны казалось ему делом совершенно непрактичным. На Севере так не думали – ведь помимо плантаций можно завести и шахты, не так ли? И преимущество дешевого труда будет на стороне Юга?