Генетический взрыв - Вадим Денисов

— Колбаса готова? — тем временем зловеще поинтересовался Александр.

Уйгур икнул и часто-часто закивал, просторная тюбетейка тут же сползла на густые чёрные брови.

— Неси сюда! Прыжками! Аки кенгуру!

Несчастный повар круто развернулся и бросился было в закрома, но тут же, чуть не упав, остановился — в тапках бегать не получается! Ловко запустив обувь в сторону прямо с ноги и откинув фартук набок, он бесшумно засверкал в пространстве чумазыми пятками.

— Вообще-то, за такое дело надо не ему, а постовым вставить будет. Дожали мужика, паразиты, а Алмаз добрый… Ну, не забуду, уж отхватят у меня, — наконец сжалился староста, без усилий подхватывая тяжёлый казан за гнутую проволочную рукоять. — Заберём, глядишь, и я вложусь в пару ложек.

— Колбаса халяльная?

— Да где там! Собачек режем и крутим с лучком. Ха-ха! — рассмеялся Сашка, увидев, как скривилась моя рожа. — Не боись, брат, конечно, свиная! Другого мяса взять негде, а свинкам при человеке завсегда корм найдётся. Алмаз и готовит.

— А как же он…

— Вот так, Игорь Викторович. По воле роковых обстоятельств. Аллах милостив и мудр, позволяет во времена испытаний тяжких.

Во дворе быстро темнело.

На зажатый зелёным горным ущельем курортный посёлок опускалась по-осеннему тягучая южная ночь. Серые облака на какое-то время стали чуть ярче, контрастней, далёкий свет заходящего светила всё-таки подсвечивал рваные края одеяла. Я не услышал, где и как включился генератор, просто в фойе холодным светом вспыхнули светодиоды энергосберегающих ламп. Через круглую площадку прошли трое молодых парней с гладкостволками, затем вышли две женщины, которые расторопно зажгли несколько керосиновых светильников, висящих на внутренних стенах двора-колодца и невидимых извне. Светомаскировка. С ними тоже была собака, молодой боксёр. Пёс не стал смотреть на хорошо знакомую церемонию, а выбежал за внешний периметр здания и там застыл, вслушиваясь в темноту. Дагомысская община согласованно входила в особый, ночной режим существования, сложный, непредсказуемый.

Ёлки, холодает… Избаловался я что-то на югах, забыл уже, что такое настоящий холод. Нет, это всё голод виноват.

Маслянистое озерцо вокруг риса подсказывало, что было бы очень неплохо вымакать его ломтями хлебушка, но ждать не было сил. Обойдусь без прикусок и овощей. Набирая плов полной ложкой, я запихивал в рот в меру суховатый жирный рис и чувствовал, как ко мне вновь возвращаются все радости бытия. А тут и колбаску принесли. Плитки покрытия задрожали под колёсами самой настоящей тачки, Алмаз быстро выгрузил кольцо домашней свеже-копчёной и укатил к жаровне.

— Торопится, басурманин, опять что-то жарить будет, колдун кулинарный, — тихо сообщил староста, разглаживая пышные усы. — Целые сутки старается, наши проглоты жрут, как голодающие беженцы. Хоть шашкой отгоняй.

Даценко долгое время настаивал, чтобы его считали казаком, поминая потомственность и геройскую родню, даже позывной хотел себя взять. Только похож он больше не на казака донского, а на варнака, так в Сибири называли, а кое-где называют и сейчас бродяг мутных да сидельцев-каторжников, в том числе и беглых. Тех, что сразу после отсидки берутся за воровское да разбойное дело.

Ещё он мне напоминает… старосту. Главу крепкой старообрядческой общины где-нибудь в затерянной енисейской деревеньке. Я ему предложил взять позывной «Кержак» — обиделся поначалу, но так, шутейно. В конце концов, этот колоритный мужик большую часть жизни провёл в Сибири за Енисеем, в Якутии и Забайкалье. Через двое суток он сам вышел на связь, представившись в эфире именно так.

Схватив колбасу, я смачно надкусил её посредине, да так что сразу развалил невообразимо вкусный пополам. Какая свежая!

— Так что, можно рассказывать?

— Давай, Саня, теперь не подавлюсь. Не, пока не наливай.

Себе он налил. Хлопнув рюмашку, староста толстым пальцем выудил из казана рисовый шарик, закусил и начал:

— Чёрные у твоих в Адлере нашкодили крепко… Сожгли радиоузел. Полностью, даже антенны нет. До сих пор связаться не можем, значит, не починили.

Я застыл, потом сложил половинки колбасы вместе и бережно положил их на стол, хвостик к хвостику.

— Вот падлы… Откуда сведения?

— Гонец приезжал ко мне третьего дня.

— Кто именно? — быстро спросил я.

— Армянин лет пятидесяти, невысокий. Зовут Ноем.

— На чём приехал?

— Белая «санта», вся такая тюнингованная, блестящая, стёкла чёрные по кругу… Но без лифтовки.

Точно, это был Ной на своей «Санта-Фе».

Восьмое правило армянина: У армян свой взгляд на тюнинг. Не важно, какой у тебя автомобиль, но он должен быть с литыми дисками и тонировкой наглухо. В салоне иконки, крестики и армянский флаг — обязательны.

— Он один был? Что рассказывал?

— С пацанчиком, совсем ещё мальчишкой, похоже с сыном. Почти ничего не рассказал, торопился очень, деловой до невозможности. Даже обедать не стал, обратно умчался. Говорил, что в центре никого не обнаружил.

Ага, узнаю нашего дядюшку Ноя… Такое поведение регламентируется одиннадцатым правилом армянина: постоянно выглядеть занятым чем-то адски важным. Если никаких дел нет, то следует носиться туда-сюда, непрерывно звонить по телефону, отмахиваться с озабоченным видом и тяжкой вздыхать, дабы создавать видимость того, что именно армяне тут всю мазу держат.

Значит, пять дней назад моя община была цела.

— Двух человек убили в Адлере, — стукнул мне в мозги Даценко. — Кого конкретно, не знаю.

— Суки… Сань, ехать мне надо.

— Не дури, Гарик! Куда ты в ночь собрался, нарваться хочешь? Я этому Ною трансивер подарил, не оставишь ведь в беде! Позавчера они с нами связались, — дополнил староста, нагибаясь и доставая из-под стола просторную брезентовую куртку. Накинул на плечи и сразу стал классическим геологом-романтиком, который жизнь учил не по учебникам. Молоток в руки, и на склон.

— Живы!

— Ага. Антенну новую ставили. Правда, у них сразу что-то там рухнуло.

Теперь уж и я приложился к стопочке, а староста продолжал вводить меня в курс событий:.

— Оно ведь как было? Только вы отъехали к соседям, как тут и началось, ближе к вечеру, словно леший их послал… Я, когда получил донесение с вышки, то не поверил сперва, велел связаться с другими наблюдателями. Тарелок был штук тридцать, если смотреть по всему горизонту.

Точно! Значит, мы тогда не ошиблись! Провозившись с подготовкой судна, вышли мы уже за полдень. Когда катер проходил по траверзу непредсказуемый Туапсе, городок с богатыми бандитскими традициями, Санин обратил моё внимание на происходящее, показывая рукой за корму. Над горами и морем висела группа мелких, плохо различимых точек. Как мошка. Обменявшись умным, мы решили, что это не НЛО, а какой-то странный оптический эффект. Не было такого, чтобы тарелки пришельцев ходили такими большими группами! Две, три, ну, максимум четыре тарелки одновременно — вот максимальная численность группы патрулирования или десанта. А чтобы с четыре десятка…