Лучше прячься - Виолетта Роман

Я хочу больше не видеть эту стерву. Это возможно?

Забираю со стола телефон и смотрю на время.

– Хочу узнать, что там с поставщиками рыбы в моем ресторане, еще хочу понять, как мне сегодня провести две встречи в одно время, – поднимаю на нее глаза, с виноватым выражением лица. – Не хочу показаться негостеприимной, но готова вызвать тебе такси.

И здесь ее выдержка трещит по швам. Она больше не может сдерживаться.

– Ты пытаешься выгнать меня из моего собственного дома? – цедит сквозь зубы, срывая последние маски вежливости. – Ты идиотка, если…

С меня достаточно.

– Закрой свой рот, пока я не скатилась до твоего уровня.

Она замолкает. А меня уже трясти начинает от неудержимого гнева, который я готова обрушить на эту змею.

– Я и так долго терпела твой спектакль, милая моя. Все, что было у вас с Мишей – было до меня. Сейчас все изменилось. Мне жаль тебя, но такова правда. Не унижайся, пожалуйста, не брызжи ядом, он никого не затронет. Собирайся, и уматывай отсюда.

Злые глаза ненавистной особы сверлят во мне дыры.

– Я буду ждать Мишу. Только он может выгнать меня отсюда. Но он этого не сделает. Потому что любит меня, до сих пор. А тебя ему жаль. Не хочет бросать ту, что помогла ему сбежать из тюрьмы. Он слишком совестливый. Если ты готова довольствоваться этими подачками, то ради бога… Только когда он целовал меня вчера, мне показалось, что он сильно соскучился. И что у нас все также как было раньше…

Я засмеялась. Правда. Это было сущее сумасшествие. А еще детский сад.

В дверях вдруг появляется высокая мужская фигура. Я поднимаю глаза и вижу Артема.

– Доброе утро, – хмурится мужчина, по всей видимости, услышавший часть нашего разговора. – Ольга, собирайся, я отвезу тебя в гостиницу.

С каким упоением я смотрела на то, как ее глаза наполнялись гневом.

– В гостиницу? Ну уж нет. Шторм не посмеет выкинуть меня в гостиницу! Русаков обещал, что сегодня мы поговорим, я не поеду никуда…

– Шеф позвонил и отдал распоряжение. Прости, я ничего не знаю. Но ты можешь позвонить ему…

Она мечет в меня ненавистным взглядом. А я хватаю телефон и ретируюсь из комнаты.

Пожалуй, на этой ноте, я отправлюсь на работу.

Две недели спустя

– Миша не звонил?

Артем выглядел измотанным. Мужчина даже не посмотрел на меня, просто кивнул в ответ.

– У него совещание, просил тебя забрать.

Все ясно. Разочарование тяжелым покрывалом легло на плечи. Не приедет, значит. Как и вчера, и позавчера, и неделю назад. В последнее время я его совсем не вижу. Он стал замкнутым, чужим… Стараюсь заниматься делом и гнать прочь дурные мысли, но с каждым днем это сложней.

Артем останавливает у дома.

– Ален, – окликает меня, когда я, забрав с заднего сидения пакеты с едой, закрываю дверь.

– У него сейчас непростое время. Ему нужна твоя поддержка.

Мне хочется вспылить. Первым порывом – вернуться в машину и объяснить Артему, что я не могу стать Шторму поддержкой хотя бы потому, что он ничего мне не говорит. Я знаю, что Белицкий не поймет меня. Знаю, что назовет ревнивой истеричкой, если я расскажу ему все, что накопилось внутри. Поэтому, я просто киваю в ответ и иду в дом.

Здесь темно и тихо. В последнее время я пропадаю в ресторане. Главным образом для того, чтобы не слышать оглушительную тишину, царящую в комнатах.

Как только вернулась Оля, Шторма словно подменили. Я хочу думать о том, что дело лишь в его занятости. Но сомнения, словно оголодавшие крысы раздирают изнутри.

Я не знаю, где Ольга сейчас. Шторм сказал лишь, что решил ее вопрос, и она больше не побеспокоит нас. Я хочу верить в то, что он отправил ее в Россию. И, уверенная в себе, гордая часть меня так и считает. Но есть и другая. Та, что дико ревнует своего мужчину, что до панического страха боится потерять его, боится упустить.

А он не помогает. Ни капли. Вчера Миша назначил мне ужин в ресторане, и не пришел на него. А сегодня ночью я впервые плакала. Лежала в темноте и молча роняла слезы в подушку. Уговаривала себя, пыталась успокоиться, ведь у меня под сердцем маленькая крошка, и я должна думать только о его благополучии. Но я просто не знаю, что делать с этим страхом, его так много внутри меня.

Утром Миша обещал, что придет пораньше. Я попросила ребят приготовить что-то особенное. Мой шеф-повар постарался на славу. Я хотела устроить семейный ужин и наконец-то рассказать Шторму о самой главной новости. Рассказать о том, кто уже три недели живет во мне.

Поставив на стол пакет с едой, я опустилась на стул. Достала из сумочки сложенный вдвое лист А4. Многочисленные записи врачебным подчерком, подпись и печать. Откидываю в сторону, оставляя себе только небольшой серый кусочек бумаги. Изображенный на нем маленький комочек, не больше двух сантиметров в диаметре. Наш малыш… новая жизнь.

Провела пальцем по фото. Ну почему? Почему эта Ольга появилась именно тогда, когда я узнала о беременности? Когда у нас все устаканилось, когда мы стали счастливы.

Новость о нашем ребенке, должна была еще больше осчастливить нас. Я хотела сообщить обо всем в романтической обстановке, хотела видеть счастье в его глазах.

Мне так страшно и сложно без Миши, а его нет. Совсем нет рядом.

Я просидела за столом не меньше часа. Никто так и не пришел. Еду даже распаковывать не стала. Убрала контейнеры в холодильник. Аппетита нет совсем – жуткий токсикоз.

Поднялась наверх и, сбросив с себя одежду, направилась в душ. Поймала себя на мысли, что мне впервые одиноко. Настолько, что выть охота. Даже когда узнала об измене Бори, не было так тяжело. Хотелось рядом дружеского плеча, поддержки. Только от кого мне ее ждать? У меня только Миша и дедушка. Но ни один, ни второй не сможет сейчас мне ее дать.

Теплая вода немного помогла придти в себя. Я уже собиралась выходить из душа, как дверь ванной открылась, и в нее вошел Шторм. Огромный, сильный, с оголенным торсом, одетый лишь в джинсы. Он прошел к раковине, и, вымыв руки, облокотился о нее спиной.

Я выключила воду и раздвинула створки. Его тяжелый, уставший взгляд был устремлен на меня. Миша выглядел чертовски идеальным. Жилистые руки, упирающиеся в белый мрамор раковины, мощная рельефная грудь с растительностью, добавляющей его образу еще большей брутальности, и эта чертова дорожка волос от пупка к ремню джинсов, в которые были облачены его мощные ноги.

Я была жутко злой. В груди горело. И этот жар не давал мне спокойно мыслить. Я накинула на себя полотенце и неспешно обтерла все свое тело, делая вид, будто его нет со мной в комнате. Словно я здесь одна. Но я знала, как действую на него. Одного лишь мимолетно брошенного взгляда было достаточно, чтобы заметить разгорающийся пожар в его уставших глазах.