Я ждал тебя - Маргарет Нетли

— Ну что, примемся за массаж? — Она опять залилась румянцем.

— Давай.

Уровень адреналина в его крови явно превышал норму, что его удивило. Обычно он так чувствовал себя перед исполнением какого-нибудь опасного трюка. Он не помнил, чтобы такие ощущения захватывали его наедине с женщиной.

Она звякнула льдинкой в стакане с кокой.

— Допивай спокойно. Я тебя вовсе не тороплю.

— Да я уже готов. Кстати, бутерброды были просто великолепные. Еще раз спасибо.

Он скомкал бумагу и запустил ее в ведро. Он всегда был метким стрелком. Но сегодня он промахнулся, и бумажка шлепнулась возле ведра.

— Промазал, — усмехнулась Джеки и, подняв бумажку с пола, бросила ее в ведро.

— Не повезло.

Джеки вытащила небольшую корзинку из пакета, стоящего на полу.

— Я купила тюбик антисептического крема. Нужно помазать твои царапины. Ты заметил, есть ли у тебя еще где-нибудь повреждения кроме тех, которые на лбу и на руке?

— Да вроде нет…

Он уже и думать забыл об этих царапинах. То, что она не только заметила царапины, но и взяла на себя труд купить эту мазь, как ни странно, тронуло его. Он не привык, чтобы с ним так носились. Хотя, скорее, он не позволял никому проявлять о себе чрезмерную заботу. Он постоянно внушал окружающим мысль о том, что он сделан из железа и не подвержен человеческим слабостям и боли.

Но Джеки не относилась к тому миру, в котором он постоянно вращался, потому она ничего не знала об этом. На удивление, ему понравилась мысль о том, чтобы позволить ей немного позаботиться о нем. Кроме того, почему бы и не дать ей похлопотать над своим телом, если никогда никто не узнает об этом и его образ супермена не подвергнется никаким изменениям?

Она вытащила из пакета маленький тюбик, а коробку от него бросила в мусорное ведро.

— Наверное, сначала нужно промыть твои раны. Пойдем в ванную.

Она встала и с беспечным видом проследовала в ванную, хотя ему показалось, что она так же заведена, как и он. Он зашел за ней следом. Когда они проходили мимо огромной кровати, он едва подавил желание взять ее за руку и повалить на покрывало. Забыть обо всем — о царапинах, о массаже. Просто почувствовать ее тело. Интересно, как бы она отреагировала.

Перед дверью в ванную она задержалась, и ее взгляд был открыт и невинен, как будто у нее не возникало мыслей об этой королевской кровати.

Если бы Джеки была из мира кино, она бы могла сыграть эту невинность как часть любовной интерлюдии, но она вращалась среди совершенно других людей, и ему следовало помнить об этом.

Справа от двери находилась тумбочка с мраморной полкой, а слева — шкафчик с многочисленными отделениями. Стены ванной составляли сплошные зеркала. Бритвенные принадлежности Алана остались там, где он их бросил, когда Джеки постучалась в дверь. Большую часть комнаты занимала огромная овальная ванна с золочеными кранами.

Джеки положила тюбик с кремом на тумбочку и жестом показала Алану на стул.

Он сел, не в силах оторвать глаз от того, как грациозно она открывает кран, регулирует температуру воды, берет два полотенца, одно из которых намыливает, а другое лишь смачивает чистой водой. Джеки стояла к нему спиной, но он прекрасно мог разглядеть ее в многочисленных зеркалах, окружающих их со всех сторон.

Выжимая полотенца, Джеки слегка наклонилась, и ее грудь мягко качнулась под облегающей футболкой.

Сквозь тонкий трикотаж он мог разглядеть застежку ее лифчика. Ему не стоило бы большого труда расстегнуть его, даже не снимая ее кофточки. Не исключено, что ему никогда не придется этого сделать… В этой жизни никогда никто не даст тебе никаких гарантий, перед тобой раскрыты только возможности, которые могут развиваться совершенно непостижимым образом.

Джеки наклонилась еще ниже, и он увидел ложбинку на ее груди. Он удивился тому, что его рот наполнился слюной. Сколько грудей повидал он в своей жизни! И маленькие упругие холмики, и роскошные бюсты, приводящие в трепет все мужское население Голливуда…

Ее рубашка опять поползла вверх, открывая перед ним тонкую полоску кожи над брюками. Алану нужно было лишь протянуть руку и дотронуться до нее. Его охватили самые бурные фантазии о том, что потом последует. Но вместо этого он лишь плотнее сжал колени. Ей решать, как будут развиваться их отношения.

Джеки наконец повернулась к нему и сказала:

— Сначала нужно обработать царапину на лбу.

Он молча сидел, чувствуя, как она провела рукой по его волосам, отодвигая их назад, открывая царапину, которую случайно нанес ему мальчишка. Видимо, кто-то забыл остричь парню ногти.

Но его мысли опять вернулись к девушке. Грудь Джеки возвышалась всего в нескольких сантиметрах от его глаз. Девушка слегка коснулась его лица мыльным полотенцем. Мыло пахло ванилью, и этот запах смешивался с пряным ароматом ее духов и благоуханием ее тела.

Ему больше всего нравился последний запах. Конечно, он читал что-то такое о феромонах, о веществах, заставляющих испытывать возбуждение, но никогда особо не верил в это, потому что никогда прежде ему не хотелось будто мошке лететь на огонь чьей-то женской притягательности. Но сейчас ему хотелось зарыться лицом в ее грудь…

Она продолжала обрабатывать его царапину, аккомпанируя себе нежным позвякиванием браслетов. Ее дыхание было неровным, и это давало ему надежду на то, что вечер закончится так, как ему бы хотелось. Интересно, а воздействуют ли его феромоны на нее? Было бы просто прескверно, если бы оказалось, что он так заведен, а она остается в совершенно спокойном состоянии духа.

— Больно? — прошептала она.

— Нет, — едва слышно выдохнул он.

Царапина, конечно, немного беспокоила, но его сейчас занимали гораздо более важные проблемы.

— Но ты ведь все равно бы не признался, если бы тебе было больно?

— Не признался бы.

Джеки вздохнула, и ее грудь вздрогнула от этого.

— Я так и знала… Я бы не хотела причинять тебе боль, но эти царапины могут воспалиться.

— Не бойся. Все раны зарастают на мне удивительно быстро.

— Отлично.

Она отложила мыльное полотенце и отерла его лоб другим, действуя аккуратно, чтобы мыльная вода не попала ему в глаза.

Он сжал колени еще сильнее. Он никогда прежде так близко не находился к женщине, которую желал, не поддаваясь внутренним импульсам.

Она легонько подула на царапину, заставляя его терять остатки здравого смысла. Он закрыл глаза и услышал свой собственный не то стон, не то вздох.

— Больно?

— Нет.

Болел вовсе не лоб, а совершенно другая часть его тела, не желающая мириться с ограничением, наложенными на нее тесными джинсами. Стараясь не выдать очевидное, он положил руку на колени.