Обрекающие на жизнь - Анастасия Парфенова

Такси плавно взмыло вверх, тонкие стены чуть подрагивали от напряжённого процесса выработки легчайшего газа, позволявшего этому странному существу парить и маневрировать даже среди самых сложных воздушных потоков. Доброжелательный, начисто лишённый интеллекта голос бортового биокомпьютера поинтересовался маршрутом.

— Во Дворец.

— Дворец под запретом.

— Я — Антея!

Холодное пренебрежение в голосе. Сен-образ, опустившийся в недра биопроцессора. Золото, и многоцветие, и запах ветра, запутавшегося в волосах.

— Время полёта до места назначения — шесть минут. Приятного Вам пути.

Так-то лучше.

Мягчайший толчок. Я ощутила, как причудливый транспорт развернулся и устремился вперёд на запредельной для городской зоны скорости. Разумеется, ни голоса, ни вида моего, искажённых почти реальными иллюзиями Дельвара, не было в базе данных этой летучей луковицы. Но я была Императрицей, и была ею не первый день. У меня были способы дать понять, чего я хочу, и получить это. И даже если Служба Безопасности Дворца будет в полнейшем недоумении по поводу происходящего, они, видя высший код доступа, без вопросов пропустят странное такси и его таинственную пассажирку. Годы под правлением эль-ин приучили бедняг ничему не удивляться. Я откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза и позволяя теням от мелькающих рядом деревьев-небоскрёбов скользить по лицу. Тело пело от желания действовать, дрожь в пальцах передалась коленям. Удивительно, но теперь, приняв наконец решение, я чувствовала невероятное облегчение и какую-то пьяную свободу. Казалось, весь этот мир принадлежит мне, всё в моих силах. Впрочем, разве это не так?

Такси плавно спустилось на ступени Дворца, покусившись ни много ни мало на ступени парадной лестницы. С трёх разных сторон спешили шкафоподобные мальчики из СБ, в окне мелькнула обеспокоенная фигура эль-ин, который бросил один взгляд на происходящее, уважительно вскинул уши и пошёл заниматься своими делами.

Я спрыгнула на широкие ступени, по которым когда-то поднялась, чтобы убить обитавшего здесь прежнего Императора и его семью. Коротким взмахом ладони очистила память такси и отпустила летающую таратайку по её собственным делам. Повернулась к спешащим мне навстречу людям.

Импульс силы — на имплантированные им в сетчатку волокна поступила информация, что женщина в тёмном плаще имеет высший доступ и высшие полномочия, а также имеет право затребовать любую помощь, которую посчитает необходимой. Служаки оказались достаточно дисциплинированными, чтобы на их лицах не отразилось и следа вызванных этим дурацким приказом мыслей, хотя эмоции, волнами расходящиеся от всех троих, были более чем красноречивы.

Я отвернулась прежде, чем хотя бы один из невольных телохранителей успел открыть рот, и взмахом руки разрешила им следовать за собой. Взлетела по ступеням, сопровождаемая, точно тремя тенями, высокими фигурами в чёрных эсбэшных комбинезонах. Проскользнула сквозь послушно распахнувшиеся высокие двери, небрежным кивком отстраняя двинувшихся было навстречу охранников.

— Просим прощения, госпожа, но в Императорский Дворец запрещено проходить с оружием.

— Не вооружена. — Небрежно проскочила через арочный свод детектора, показавший, что действительно оружия на мне не было. Наглая ложь, разумеется. Но аакра — в первую очередь ритуальный инструмент и лишь во вторую — кинжал. А Молчаливый, мой меч, вообще является свободным гражданином Эйхаррона и подданным Эль-онн, не говоря уже о том, что обладает статусом полноценной личности. Он имеет право идти туда, куда считает нужным. То есть туда же, куда и я.

Вышла на середину просторного, пустого зала, из которого разлетались лестницы и лифты к различным покоям, и остановилась, пытаясь понять, что же мне тут понадобилось.

Как почти все здания Оливула, Дворец был скорее живым растением, нежели конструкцией из мёртвых материалов. Прохладные мраморные полы «заживляли» царапины не хуже любой кожи, с той лишь разницей, что на них не оставалось шрамов. Стены впитывали пыль и мусор, используя их для поддержания своего существования и избавляя живущих здесь от необходимости содержать штат уборщиков. Нет, это не был полуразумный онн эль-ин, но, по сравнению с мёртвыми коробками, в которые предпочитали заключать себя прочие люди…

И тем не менее, я не любила это место. Терпеть не могла. За всё время своего правления едва ли провела две ночи под этой крышей, предпочитая шаткую, похожую на гигантскую иглу, башню на окраине города. Слишком много призраков витало среди этих древних стен.

Я запрокинула голову, разглядывая взмывающие ввысь сводчатые потолки, чуть выступающие рёбра стропил, великолепную рельефную резьбу, ещё более элегантную в своей однотонности. Это было место славы, место великой истории и великой красоты. Чудовищно помпезное, однако удивительно гармоничное. Как бы мало эль-ин ни разбирались в архитектуре, даже мы вынуждены были признать, что Зимородок, создатель этого удивительного строения, был гением.

Сердито тряхнув головой, я решительно направилась к одной из лестниц. Не доходя до белоснежных, в серебряных прожилках, ступеней, вскочила на полукруглую площадку.

— В галерею.

Площадка под моими ногами взмыла в воздух так плавно, что движение совсем не ощущалось — силовое поле удерживало тех пассажиров, которым бы вдруг вздумалось упасть. Стремительный подъём, затем дуга по одному из коридоров, и лифт остановился перед просторной, освещённой лучами солнца анфиладой. Я спрыгнула на пол, спиной ощутила, как с трёх других точно таких же платформ беззвучно и стремительно спрыгнули три эсбэшника. Не оглядываясь на этот эскорт, пошла вперёд.

Должно быть, смертные были весьма озадачены целью моего пребывания здесь. В их обществе не принято выдавать такие полномочия только затем, чтобы посмотреть достопримечательности, но ни один не выразил желания уйти, оставив странную посетительницу творить, что ей вздумается, в Императорском Дворце.

Мне, честно говоря, было глубоко плевать, что они делают и что думают. Я медленно переходила от одной картины к другой, прищурившись разглядывала статуи, пыталась уловить закономерности в орнаментах и окантовке. Этому меня научила Нефрит: если хочешь познать человеческую душу, взгляни на то, что они называют искусством. Здесь, в легендарной галерее императорского Дворца, было собрано то, что этот народ считал слишком ценным, чтобы выставлять на всеобщее обозрение. Конечно, всегда можно было залезть в информационную сеть, изображение этих шедевров было бы передо мной, но сейчас важно было даже не само изображение, сколько мельчайшие детали, следы, оставленные авторами: призрачные эмоции, запечатлённые в красках, дереве, камне.

Я смотрела на причудливые плоды людской фантазии, вглядывалась в сюжеты, в сочетание цветов, чувств и символов. Попыталась сымитировать пару поз, хмуро покрутила запястьем, стараясь добиться того странного положения кисти, что так точно было поймано у одной из фигур голографической композиции. Здесь, в этих бредовых, на мой взгляд, вещах, отражалось, точно в кривом зеркале, сознание людей. То, что художники и сами в себе не подозревали, о чём не догадывались и зрители, когда любовались произведениями художников. Нефрит назвала бы это архетипом. Я предпочитала более ёмкий термин «человеческие бзики»: оба названия были одинаково условны.