Былое и думы собаки Диты - Людмила Раскина

Мы с наслаждением поедаем чебуреки, потом Па и Рыжуша пьют газированную воду, что Рыжуше тоже категорически делать нельзя («стаканы грязные, а вода сырая и холодная»), и Па ищет ближайший водопроводный кран, из которого дворники поливают улицы. Он оттирает жирные пятна на Рыжушиной курточке и пускает струю побольше, чтобы я могла тоже напиться, хотя я вполне могу удовлетвориться и водой из лужи.

Довольные, ублаготворенные, мы возвращаемся домой, и Рыжуша по дороге рассказывает, что будет участвовать в школьном конкурсе чтецов. Они с Ма выбрали английскую балладу «Вересковый мед». В классе она уже ее читала, и учительница Тамара Захаровна очень ее хвалила.

Рыжуша увлекается и начинает громко декламировать:

Из вереска напиток

Забыт давным-давно.

А был он слаще меда,

Пьянее, чем вино.

В котлах его варили

И пили всей семьей

Малютки-медовары

В пещерах под землей.

Дальше рассказывается о том, как безжалостный шотландский король завоевал страну малюток-медоваров и уничтожил маленький народец. Весной, когда зацвел вереск, король вспомнил о вересковом меде, но в живых не было никого, кто умел бы его готовить.

Но вот его вассалы

Приметили двоих —

Последних медоваров,

Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,

Щурясь на белый свет, —

Старый горбатый карлик

И мальчик пятнадцати лет.

Медовары не захотели раскрыть секрет верескового меда, и король велел их пытать. И вдруг старый карлик сказал, что он выдал бы тайну, но ему мешает сын.

«Пускай его крепко свяжут

И бросят в пучину вод —

И я научу шотландцев

Готовить старинный мед!»

И мальчика бросили в море.

Волны над ним сомкнулись,

Замер последний крик…

И эхом ему ответил

С обрыва отец-старик:

«Правду сказал я, шотландцы,

От сына я ждал беды,

Не верил я в стойкость юных,

Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен.

Пускай со мной умрет

Моя святая тайна —

Мой вересковый мед!»

Рыжуша читает с большим чувством, ее голосок звенит, на глазах — слезы, прохожие на нас оборачиваются и улыбаются.

Па тоже улыбается и как-то странно покашливает и при этом смотрит куда-то в сторону.

Он часто так покашливает, когда видит, как Рыжуша, затаив дыхание и ничего не замечая вокруг, слушает сказку, или выразительно, как сейчас, что-то рассказывает, или вообще — спит.

Мы приходим домой, там все сверкает и вкусно пахнет. Жизнь прекрасна! Но не успевает Па снять с меня ошейник, как Ма и Ба кричат из кухни сразу в два голоса:

— Лапы! Лапы! Мойте Дите лапы! Небось все лужи прочесали!

Так я и знала! Нет в жизни полного счастья. Обязательно нужно все испортить!

Рыжуша достает из-под ванны большую старую кастрюлю, которая служит мне тазиком, и наливает воду. Ну, конечно, Рыжуша хочет как лучше, а получается как всегда — я терпеть не могу теплую воду. Передние лапы я даю мыть еще более или менее мирно, но когда мы переходим к задним, начинаю вся мелко дрожать.

Я креплюсь-креплюсь из последних сил, и наконец, все! Коротко рявкнув, я последней немытой лапой опрокидываю кастрюлю! Вся передняя заливается грязной водой, а я, оставляя на блестящем паркете мокрые следы, спасаюсь на свое место.

— Холера! — говорит Ба.

Но в конце концов все утрясается. Никому не хочется ссориться. Моя милая Рыжуша вытирает пол, все садятся обедать, Ба наполняет мою кормушку в передней и даже дает дополнительно сахарную косточку. Хороший человек Ба! Строгий, но справедливый!

На следующий день Рыжуша приходит из школы и, как только Ба открывает ей дверь, начинает зажевывать губы. Оказывается, ее не допустили к конкурсу. Самая главная учительница литературы сказала:

— Что за ерунду ты выбрала? Сказано было, что нужно что-нибудь революционное, патриотическое! И вообще, где ты выкопала это стихотворение?

Рыжуша тихо плачет, а я слизываю слезы с ее теплых мягких щек.

Вечером Ба сердито выговаривает Ма:

— Вечно ты что-то выдумываешь! Совсем задурили голову ребенку. Доиграетесь… Что, нельзя было выучить что-нибудь обыкновенное? Про Ленина?

— Безмозглое что-нибудь, — уточняет Па и обращается к Рыжуше: — Видишь ли, дочь, если б эта твоя учительница хоть что-нибудь соображала…

Ба поднимает брови, и Ма быстро перехватывает инициативу:

— Ладно, дочур! Давай лучше посмотрим, какой папа принес тебе «невденьрождарок»! Ты об этом мечтала всю жизнь.

Вот хитрюга эта Ма. Бац! — и сразу всех переключила на другую тему.

Па очень любит делать подарки. Обычно он покупает их задолго до срока, и у него никогда не хватает терпения дождаться праздничной даты или дня рождения. Он называет это — «невденьрождарок».

Часто он приходит с работы и так небрежно, в сторону, говорит Ма:

— Посмотри у меня там в портфеле. Наверно, тебе не понравится.

Ма на цыпочках бежит в переднюю, и оттуда доносится восторженное курлыкание:

— Ой, ой! Какая прелесть!

Мы с Рыжушей тоже несемся в переднюю и рассматриваем сине-белую фигурку веселого льва с цветком на кончике хвоста или сахарницу в синих розах с пчелкой на крышке.

Это называется гжель! Такая посуда и фигурки с сине-белым рисунком, сделанные из особой гжельской глины. Ма очень любит гжель, но у нее самой, как она говорит, «купить рука не поднимается». Очень дорого. А у Па — поднимается, и он постепенно-постепенно надарил Ма целую коллекцию.

Навосхищавшись, Ма как будто невзначай спрашивает:

— А сколько это стоит?

Но он отвечает так же, через плечо:

— Да это дешево — второй сорт.

И Ма благоразумно умолкает.

Па сделал для гжели очень красивую многоэтажную полку — получилась сине-белая стенка, так что теперь все, кто приходит к нам в дом, ахают от восторга.

Однажды Ма почувствовала себя плохо. У нее заболело сердце, и пришлось вызвать «скорую помощь». Ма лежала на диване бледная и тихонько стонала, а «скорой» все не было. Ба звонила туда снова и снова, а ей отвечали:

— Ждите! Вы не одни.

Наконец приехала медицинская бригада, и нет чтобы сразу кинуться к больной — они все столпились у стенки с гжелью. Ма лежала, закрыв глаза, держа руку на сердце, но, по-моему, уголком глаза все-таки подглядывала, какое впечатление производит ее коллекция. Во всяком случае, стонать она перестала — не хотела их отвлекать.