В поисках копей царя Соломона - Тахир Шах

Мы углубились в самую гущу базара. Территория рынка имела крышу из кусочков мешковины, но она не спасала от полчищ мух. Дети гоняли по проходам самодельные кольца. Я повнимательнее присмотрелся к ассортименту товаров.

Помимо специй, фруктов и овощей, здесь торговали мукой и маслом, поставляемыми американскими благотворительными организациями. На продажу также были выставлены тысячи пустых жестяных банок, ржавые автомобильные запчасти, рваная одежда и несметное количество разбитых телефонов, велосипедов, чайников и обуви.

Мальчишка в ярко-красной рубашке сказал, что знает, где находится пещера. Это недалеко, и он отведет нас туда, если мы согласимся взять с собой еще и его приятеля. А как насчет сокровищ? Мальчишки покачали головами. Никто не решался спуститься в пещеру — за исключением летучих мышей.

Через двадцать минут, миновав лабиринт узких улочек и загон для коз, мы уже заглядывали в довольно широкий кратер, ведущий в просторную пещеру. Судя по запаху, пещера служила общественным туалетом. Без особого желания мы полезли вниз.

Один из старших братьев наших мальчишек предложил проводить нас в глубь пещеры, если мы принесем старый резиновый сапог и немного бензина. Ему нужно было сделать факел, который будет освещать дорогу и отпугивать летучих мышей. Я дал денег, и кто-то из мальчишек побежал покупать требуемые материалы.

Я приготовился преодолевать трудности в поисках копей царя Соломона, но никак не рассчитывал, что первое же препятствие окажется столь неприятным. Мальчик в красной рубашке сказал, что беженцы используют вход в пещеру как туалет. Он точно не знает, откуда пришли беженцы, но они сидят здесь на корточках день и ночь.

В конечном итоге прибыл высокий резиновый сапог — вместе с чашкой бензина и металлическим подносом. Старший мальчик принял руководство на себя. Сначала он разрезал сапог на узкие полоски, затем разложил полоски резины на подносе, полил их бензином и чиркнул спичкой. Через несколько секунд обрезки сапога горели, источая черный дым. Теперь нас сопровождала уже целая толпа мальчишек. Они были полны решимости не упустить шанс посмотреть, как иностранец выставляет себя дураком.

Горящий сапог был торжественно внесен в пещеру. Мы с Самсоном старались не отставать.

Тысячи желто-оранжевых глаз смотрели на нас со стен, напоминая звездное небо безоблачной ночью, но как только первые клубы дыма поднялись к потолку пещеры, начался настоящий ад.

На нас обрушились полчища пронзительно визжащих гарпий, которые, хлопая кожистыми крыльями, пикировали со всех сторон. Затем резиновый сапог, нагревший металлический поднос чуть ли не докрасна, погас, и мы оказались в полной темноте. Потревоженные без причины летучие мыши вновь пошли в атаку. Я стоял неподвижно, прикрыв лицо ладонями, чтобы защитить глаза, и старался не поддаться панике.

В пещеру принесли еще один сапог, а затем зажгли. Я окликнул Самсона. Видит ли он какие-нибудь туннели, отходящие от пещеры, или следы золота? Кашляя, он указал на дальнюю стену.

Я стал всматриваться, стараясь хоть что-нибудь увидеть сквозь многочисленные крылья и густой дым. В нижней части стены виднелось нечто вроде дверного проема, заложенного тщательно обтесанными каменными блоками. Мальчик в красной рубашке объяснил, что в пещере жил отшельник и он живописал на стенах кровью летучих мышей. За дверью скрывалась келья, а в ней — скелет отшельника. После смерти отшельника местные жители заложили дверной проем каменной кладкой.

Дети не знали, занимался ли отшельник тайными поисками золота. А как насчет беженцев?

Они когда-нибудь пытались найти золото? Мальчики этого тоже не знали. Беженцы очень бедные, ответили они, — такие бедные, что живут в рваных палатках и голодают. У меня тут же возник вопрос, как такие бедные люди произвели столько нечистот.

Вернувшись в отель «Рас» и приняв холодный душ, мы вновь заняли места в ресторане. Официант наблюдал, как я объясняю Самсону правила сервировки стола и назначение столовых приборов. Он наклонился и поправил висевшую над столом липкую ленту от мух. Рубашка его выцвела от времени, а галстук-бабочка истрепался и полинял за долгие годы носки.

— Мы так сервируем стол с самого начала, — задумчиво произнес он. — Это было давно, в 1965 году, когда отель «Рас» был настоящим бриллиантом. Конечно, я тогда был молод и глуп. Но я помню те времена. Приемы, музыка, изысканные заграничные блюда.

Мы заказали спагетти и отварной картофель, и старый официант поспешил к столику шумных русских в противоположном конце зала. Я недоумевал, какое дело могло привести их в Диредаву. Наверное, золото. Денег у них явно хватало — об этом свидетельствовало количество проституток за их столом.

Самсон пытался сосчитать мертвых и умирающих мух, прилипших к липкой ленте. Я смотрел, как он с энтузиазмом отдался этому занятию, и поздравлял себя. Мне понравилось, как он выдержал испытания, выпавшие на нашу долю в пещере. Он не жаловался, даже когда обнаружил, что его волосы — впрочем, как и мои — измазаны пометом летучих мышей. Я предложил взять большие факелы и вернуться в пещеру, чтобы отодвинуть каменные блоки от дверного проема.

Шахта могла находиться позади замурованной двери. Самсон ел спагетти, не поднимая головы.

— Тайна пещеры ясна, — пророчествовал он. — За дверью нас ждет дьявол. Он заточил отшельника и хочет то же самое проделать с нами.

А что касается летучих мышей, то они слуги дьявола.

Не найдя аргументов в пользу повторного исследования пещеры, я сказал Самсону, что мы вернемся к летучим мышам, если гиены Харара не оправдают наших ожиданий. Мы оставили свои сумки в отеле и сели в микроавтобус, следовавший в Харар.

Дорогу к городу-крепости совсем недавно построили китайцы. По асфальту разлилось целое море коров с загнутыми рогами, расступившись лишь на секунду, чтобы пропустить нас.

Подобно дороге, по которой мы ехали, микроавтобус был абсолютно новым. Мы оказались единственными пассажирами, и это обстоятельство выглядело подозрительно. В таких странах, как Эфиопия, ни одно транспортное средство не тронется с места, не будучи забитым до отказа. Водитель, лицо которого подергивалось от сильного нервного тика, сообщил, что выиграл микроавтобус в карты. Когда я поинтересовался причиной отсутствия других пассажиров, он поспешно сменил тему, объявив, что Харар — это жемчужина Эфиопии. Когда его вижу, сказал он, то начинаю рыдать, как мать, у которой умер ребенок.

Я спросил, слышал ли он что-нибудь о гиенах и золоте. Водитель издал визгливый звук, похожий на смех.

— О, да, — кивнул он. — Там их тысячи. Ночью они приходят к стенам города и крадут детей. Каждый год пропадают десятки детей. Это проблема для нашего мирного города.

Он умолк и погладил рулевое колесо.

— Мы ничего не можем сделать. Понимаете, если убьешь гиену, вместо нее родятся десять новых.

— И так было всегда?

— Да, с глубокой древности. Все знают, что когда-то гиены были людьми, вроде меня или вас, они влюбились в самую красивую дочь эмира и каждую ночь пытались проникнуть во дворец, в ее спальню. Эмир так рассердился, что превратил всех поклонников дочери в этих отвратительных собак.