Наследник мухи Цеце - Дмитрий Щеглов

– На олимпиадах ниже второго места не опускался!

– И по математике?

– Мы по учебнику самого Пифагора учимся.

– Тогда, конечно! – окончательно зауважал он меня. – Пифагор, не Киселев!

Когда он насытил свое любопытство, а я залепил себе медалями не только грудь, но и спину, подошла моя очередь задавать вопросы:

– А ты, что тут делаешь?

– Козу пасу! Она тоже, между прочим, медалистка! – обрадовал меня мой новый дружок. – Ма..а..шка!

На его возглас из густой травы показалась вопрошающая голова с небольшими отростками рогов. Она и стала дальше предметом нашего великосветского разговора.

– Красивая!

– Ага! За сиськи и получила медаль.

– Как?

– А с одного нажима почти стакан молока!

– Породистая!

– Не говори! Вот бы ее с арабским скакуном скрестить, интересно, кто бы родился?

Еще минут десять мы оказывали друг другу знаки почтительного внимания, после которых я окончательно проникся уважением и любовью к теоретику генной инженерии. Неожиданно он заявил:

– Пить хочется!

Мне тоже порядком надоел берег озера. Хорошо, говорят, там, где нас нет. Я вспомнил, что нахожусь на юбилее, захотелось за праздничный стол, туда, где много вкусных вещей. Голова закружилась от утренней картинки. Кто бы меня спросил, что я тут делаю?

– Бабушка, наверно, уже гуся запеченного подает, – без задней мысли сказал я.

– А он фаршированный, яблоками? – как собака, сглотнул слюну Данила.

– Ага, фаршированный, только уткой!

– Что…о?

– А в утке, зашит ананас!

Мой новый дружок смотрел на меня как на небожителя.

– Вот бы попробовать!

И тут я совершил тактическую ошибку. Мне бы пригласить его на торжества, посадили бы нас двоих отдельно, где-нибудь на кухне, а я, хорошо не подумав, сказал:

– А может быть она сначала жареного поросенка достанет!

Плохо я был воспитан. Приглашением с моей стороны не пахло, поэтому тут же, я получил наглядный урок гостеприимства от своего нового дружка.

– Ты постереги козу пока, а я напьюсь, и если хочешь, тебе тоже воды принесу!

Отказаться стеречь козу у меня духа не хватило, ведь товарищеский порыв Данилы дышал благородством, в отличие от моего поведения.

– Хочешь, и магнитофон вашим занесу, скажу, что ты сейчас придешь!

– Занеси!

Магнитофон, магнитолу можно было и не отдавать, но пусть лучше мать, и особенно бабушка успокоятся, увидев эту электронную ценность на месте. Я согласился.

– Только ты недолго!

– Я, пулей!

Данила ускакал, а я остался один на берегу озера. Потекли томительные минуты ожидания. Сначала я посматривал в ту сторону, где скрылся Данила, а потом мне пришла в голову странная идея рассмотреть ту медаль, которой была премирована коза. Почему-то я подумал, что она должна висеть у нее на шее. В Москве многие собаки так ходят, увешанные медалями. Одну ошибку только допустил я, мне не надо было с собой брать палку.

Крадучись я пошел по тропинке, и в том месте, где было слышно, как она жевала, я раздвинул высокую траву. Коза насторожилась и подняла голову. Если бы я был одет, так же просто, как мой новый дружок, коза может и не испугалась. А тут с приличной дубиной в руках, на нее смотрел незнакомый человек. Как смотрит несчастное животное на чуждый ей, человеческий мир и видит его? Знакомые, босоногие мальчишки для нее олицетворяют цивилизацию, а я, разодетый пижон, наверно показался ей голодным неандертальцем. Все незнакомое вызывает страх. Чтобы не попасть на пылающий костер прапрачеловека, перестраховщица коза взвилась в высоком прыжке.

Такой прыти от нее я не ожидал. Побежала она вглубь бывшего озера. Мне бы дураку остаться на месте, а во мне проснулся охотничий азарт. Схватив наперевес, наподобие копья палку, я погнался за козой. Мне казалось, что если я ее один раз хорошо достану, она тут же присмиреет и вернется на прежнее место. Отбежав метров на пятьдесят, коза вскочила на небольшой взгорок, и остановилась. Сделай то же самое, шепнуло мне вещун-сердце. Однако, проснувшийся во мне инстинкт первобытного охотника гнал меня вперед. Я даже не сбавил хода.

На взгорке, неприметная тропинка, по которой я бежал, круто разветвлялась. Когда я вылетел на холм, голова козы мелькала далеко влево от меня, но не это было самое страшное. Кинетическая энергия, набранная мною, толкала меня вперед, туда вниз, где, стесав отвесно стены небольшого холмика, зияло небольшое, заболоченное блюдце. Обрывчик, так себе, одно название, метра два в высоту, упадешь, не разобьешься. Побалансировав секунду руками, я начал медленно заваливаться вперед.

Мысль, посетившая меня в этот исторический момент, была ленивая и образная. Я увидел себя как бы со стороны. Вот летит человек, одетый парадно, весь в белом, накрахмаленном, головою в грязь. Спрашивается, что ему тут нужно, если на юбилей приехал? Это в кино, пленку назад открутят, раз и человек снова на обрыве стоит, а здесь реальная действительность приняла меня в свои зловонные объятия.

Остановившаяся невдалеке коза с удивлением смотрела на своего преследователя, враз поменявшего цвет с белого на черный. К неброским тонам она видно привыкла, потому что спокойно отвернула голову, махнула хвостиком и защипала траву. Легкий моцион ей пошел на пользу, а вот я, вылез из грязи, на черта похожий. Что дальше делать, я не знал.

Показаться в таком виде дома у деда с бабкой ни в коем случае нельзя. Опозорю мать с головы до ног. Но и торчать тут посреди этой грязи, какой смысл. Я поплелся на ту полянку, где меня оставил сторожить козу Данила. У меня была уверенность, что мой новый дружок обязательно найдет выход из этой пакостной ситуации.

Беда, говорят, не приходит одна. Не успел я раздеться и разложить на траве выходную одежду от болотного кутюрье, как над моей головой зазвенел колокольчиком девичий голосок.

– Мальчик, это ты олимпионик?

– Кто?

– Данила мне сказал, что ты победитель московских олимпиад. Вот хотела с тобой познакомиться! Задачку, ты не мог бы мне решить?

Я поднял голову от земли. Небесное создание протягивало мне ручку и тетрадь.

– Меня Настей звать! – представилась она. – А тебя Максим – я знаю. Данила, просил передать, что он скоро будет, и что у вас сначала подавали жареного поросенка, а только потом гуся. Бабушка твоя, его не отпускает, в пример остальным ставит, какой он честный.

– Чего честный? – не понял я.

– Ну, как же, – стала объяснять мне Настя, – ты сидел, сидел, забыл магнитофон, и пошел себе дальше, а он нашел и домой его вам принес. Вот они его за честность и угощают… А ты в грязь наверно с обрыва упал?.. У нас многие туда падают, особенно ночью, пьяные…Ты не волнуйся, – успокоила она меня, – сейчас ваши еще немного посидят и выйдут на озеро прогуляться.