Убить нельзя научить. Спартакиада для варваров - Ясмина Сапфир

Внутри автобус еще больше напоминал поезд, чем снаружи. Пассажиры размещались не на привычных креслах, а в отдельных купе, рассчитанных на двоих-троих существ. И там все было чин по чину – полки для сна, столик, шторки на окнах.

И вот мы уже почти тронулись, автобус дернулся с места, и вдруг раздался грохот, звон и треск. Я выглянула в наше с Вархаром окно и не сдержалась – расхохоталась от всей души. На смотре «новобранцев» мне еще удавалось сохранять видимость серьезности, сдерживать смех, но сейчас прорвало.

Даже слезы брызнули из глаз.

Два окна, что были позади нашего, остались на мостовой в виде россыпи мелких осколков. Между ними в двери пробивалось нечто…

Четверо студентов-леплеров, конечно же, одетых так, что глаза срочно запросили солнечные очки, пытались втащить в автобус… нечто вроде нескольких мини-джипов.

Сложенные один на другой агрегаты очень их напоминали, отличаясь лишь отсутствием крыши и одного колеса. Зато три остальных у каждой машины были размером с иной джип.

Естественно, массивные штуковины застряли в дверях. Я даже удивилась, что они вообще частично влезли в автобус. Помогли только двадцатиметровые – если верить Вархару – потолки и двери шириной не меньше шести метров.

Леплеры суетились, пихая трехколесные машины и так и сяк, и уже успели погнуть автобус и выбить три окна. И что-то подсказывало – этим их подвиги не ограничились бы, если бы из поезда не вышел Генерал вместе с Лархаром.

На серой футболке Зарзелази, на самой груди, болтались три выдранных с мясом куска ткани, прическа выглядела так, будто ему на голову спрыгнуло несколько перепуганных кошек. Под глазом Лархара расплывался большой, синий фингал, другой наливался на скуле. Но на грубо высеченном лице сверкала такая улыбка, что любой тираннозавр умер бы от сердечного приступа при первом же взгляде.

– Опробовали с женой вагонные койки? – вскинул бровь Генерал.

Лархар с гордостью кивнул.

– Хлипкие постели, кстати, – и стряхнул с плеча несколько щепок, величиной с палец каждая.

– Ну и что это? – уточнил Бурбурусс у леплеров, которые продолжали заниматься своим делом, не обращая на разрушения ни малейшего внимания.

– Мы участвуем в велогонках! К смотру не успели, но Езенграс сказал, можно ехать с вами! – отозвался очень смуглый леплер в пурпурной бандане, украшенной сотнями блесток-звездочек и стразов.

– В чем, в чем? – уточнил Лархар, и с лица его стерлась сладкая улыбка, навеянная воспоминаниями о том, как вместе с супругой разрушил вагон и разодрал одежду.

– А где велосипеды? – удивился Генерал, и вдруг его осенило. – Только не говорите, что это…

Леплеры замотали головами так дружно и синхронно, что я бы взяла их выступать хотя бы в этом виде спорта.

– Та не-е! – ответил все тот же парень. – Это для наших тренеров, чтобы успевали следить за тренировками. Надоело ждать их по полчаса на финише.

– Тогда где же велосипеды? – вторил Генералу Лархар.

Леплеры вывернули карманы, вытащив оттуда по миниатюрной модельке велосипеда каждый.

Бурбурусс посмотрел на Лархара, Лархар на Бурбурусса, и оба вновь повернулись к «новобранцам».

– И как вы на них поедете? – осторожно уточнил Зарзелази. Похоже, теперь он мог ожидать от леплеров любого сюрприза. Даже езды на модельках не больше спичечного коробка размером.

– А зачем нам на них ездить? Езенграс сказал – нужны бойцы для марафона с велосипедами. Ну, мы марафон бежим, как звери, велосипеды прихватили.

– А-а-а! – понимающе закивал Генерал. – Да-да, помню, в прошлый раз был у нас бегун с лыжами. Вы молодцы, что маленькие велосипеды взяли. В прошлый раз наш спортсмен сбил с ног зрителей, судей, срубил несколько деревьев и разрушил чей-то дом, прежде чем добрался до финиша.

– Это был я! – бодро воскликнул один из леплеров с непропорционально большими ручищами. – Но меня почему-то дисквалифицировали сразу после победы. Приходится вместо бега с лыжами осваивать новый вид спорта.

Лархар и Бурбурусс переглянулись еще раз, автобус жалобно скрипнул, словно взывал к их помощи. Наверное, понял, что к благоразумию леплеров взывать уже бессмысленно.

Генерал подхватил автомобильную гору с одной стороны, Зарзелази с другой. Высоченные скандры сняли машины с плеч леплеров на раз и закинули на крышу автобуса.

Крыша просела, в вагонах кто-то ойкнул. Кто-то другой заковыристо выругался, упомянув пеньков леплеров и несколько поколений их родственников в одном предложении. «Велосипедисты» ответили нестройным хором, да так, что остаток стекол осыпался из покореженных рам.

Бурбурусс посмотрел на изрядно помятый недопоезд, повернулся к Лархару и философски изрек:

– Ничего! Зато когда они это увидят… поймут, что с нами шутки плохи.

– И соревнования тоже! – подхватил Зарзелази.

Вархар распахнул наше окно, высунулся наружу и крикнул:

– Вы все неверно говорите! Они поймут, что соревнования будут нешуточными! О как!

«Да-а-а. Какие уж тут шутки, с таким-то ополчением» – подумалось мне.

Алиса

Что б я еще хоть раз в жизни, хоть в жизни раз поверила Сласе, что традиционный мрагулский напиток – мортвейн – почти безалкогольный…

Да никогда! Даже под пытками!

Всегда стоило помнить: что для мрагула сок, для человека, пусть даже индиго вроде меня – смерть от алкогольного отравления!

Вчера вечером Слася заявилась ко мне в гости с длинной прозрачной бутылью, похожей на винную. Внутри плескалась странная вязкая жидкость, неприятного болотного цвета.

– Я пришла отметить нашу победу на Спартакиаде трех вузов перекрестий! – гордо заявила мрагулка и поставила бутыль на стол с таким звоном, что я испугалась – не разлетится ли она на мелкие осколки. Но варварские стекла, похоже, прочностью не уступали титану. Бутыль осталась целехонька – ни малейшей трещины, ни единого скола. Лишь стол немного покачался и решил-таки устоять.

Пока я мучительно соображала, когда же наши успели победить, если Спартакиада начинается только через несколько дней, Слася уже сервировала стол.

Невесть откуда появилось блюдо с тремя прожаренными бургузьими бедрами. Это такой зверь из мира скандров, размером, наверное, с большую собаку, и с очень жестким мясом. Если не хочешь лишиться пары зубов и выращивать их в медкорпусе у знаменитого Доктора Шока, лучше бургуза даже не пробовать. На долгие уговоры скандров и мрагулов – утверждать, что совершенно не голодна. А желудок урчит исключительно потому, что планирует записаться в хор имени Пятницкого. Да-да. Есть же чревовещание? Почему не может быть чревопения?

Рядом с традиционными бургузьими ляжками, как выражалась моя сестра Оля, материализовались на столе два высоких граненых бокала.