Бразилья - Йен Макдональд

– Они в двух минутах, – ворчит Биша.

– Дашь мне сумку? – спрашивает японка.

– А можно мне взглянуть? – решается Эдсон.

– Там не на что смотреть. Разочаруешься, – отвечает она.

– Не думаю. Хотелось бы посмотреть.

– Посмотришь.

– Около полутора минут, – предупреждает Биша. Герсон пьет кафезинью[60].

Девушка позволяет Эдсону отнести сумку наверх.

– Фиа? Фиа, а дальше как?

Среди всех этих устройств с трудом хватает места для двух вращающихся стульев. Кабеля внутри пластикового куба хватило бы, чтобы сплести висячий мост.

– Кисида, – говорит девушка быстро, ставя ударение по-японски, хотя произношение у нее как у жительницы Сан-Паулу.

Она ставит сумочку от Джиорелли на белый пластиковый поднос под целым набором микроманипуляторов. Опускает айшэды. Руки танцуют в воздухе, а робоманипуляторы исполняют гавот над сумкой в поисках чипа. Эдсон видит призраков и схемы, которые в увеличенном виде трепещут на айшэдах Фии.

– Я знаю эту мелодию. Мне она нравится. Ты любишь байле? – спрашивает Эдсон, играя мускулами в такт. – В эту пятницу будет гафиейра[61]. Там будет играть сет мой клиент.

– Ты не мог бы заткнуться на тридцать секунд, пока я пытаюсь работать?

Руки находят то, что нужно. На очках Фии появляются иконки: ее зрачки теперь танцуют по экрану, отдавая команды. Эдсон осознает, что его внимание приковано к какому-то светящемуся предмету под стеклянной поверхностью рабочего стола. Он поднимает руки по обе стороны от головы и прижимает лицо к поверхности. Стекло достаточно прохладное, а потому от его дыхания образуются узоры. Далеко-далеко внизу – кажется, что дальше, чем позволяют габариты грузовика – под полом лаборатории, под комнатой отдыха, под колесами и поверхностью дороги, – виден какой-то переливающийся свет.

– Что это? – Эдсон опускает лоб, пока не касается им прохладного рабочего стола.

– Реальность, – объясняет Фиа. – Квантовые точки в суперпозиции. Свет – это фотоны флуктуации атома, которые просачиваются из параллельных состояний, где производятся вычисления.

– Ой, ты же физик, – говорит Эдсон и прикусывает язык. Неужели из-за таблетки эта мышца, которая раньше никогда его не подводила, теперь болтает только глупости? Девушка смотрит на него так, будто на ее рабочий стол откуда-то свалился кусок говна. Она тянет руку мимо Эдсона, жмет на какую-то кнопку. Датчики смещаются буквально на толщину волоса, а потом останавливаются.

– Окей, готово. Безопасно и анонимно.

– Так быстро?

– Я же говорила, что ты будешь разочарован.

– Но ведь ничего не произошло.

– Вообще-то я пробежалась по комбинациям десяти в восьмисотой степени вселенных. Не совсем уж «ничего».

– Конечно, – неуверенно соглашается Эдсон.

– Ответ всегда где-то есть.

Эдсон кое-что слышал об этом – он считает своим делом знать понемногу обо всем, что занимает соседние ниши теневой экономики, – а сейчас еще и увидел, чего можно достичь таким образом, но все равно случившееся кажется ему колдовством. Квантовые точки в супер-какой-то-там-позиции. Десять в восьмисотой степени вселенных. Это не реальность. Реальность – это ребята из «Бруклин Бандейра», которые едут к себе в офис, потеряв след добычи, как только исчерпали свой бюджет. Реальность заключается в том, что людям хватает глупости платить три тысячи реалов за какую-то вшивую сумочку, а другим хватает глупости украсть ее. Реальность – это необходимость заполучить это строгое, но притягательное существо.

– Раз ты так говоришь, – уступает Эдсон. Если Фиа думает, что он ничего не понимает, то стоит обратить это в свою пользу. – Но ты могла бы объяснить мне все за обедом.

– Предпочитаю, чтобы ты просто заплатил мне сейчас.

Внизу он швыряет сумку Герсону, пока Биша печатает счет. Эдсона отвлекает какое-то движение наверху среди квантовых компьютеров. Невозможно. Никто не мог подняться мимо них по неоновой лестнице. Но мистер Смайлс ведь предупреждал, что вокруг этих ребят творится странная херня.

– Лучше наличкой, – говорит Биша. Но, какой бы вариант оплаты он ни предпочел, таких денег у Эдсона нет.

– Не стоит становиться нашими должниками, – предупреждает Металлист. Денежное чутье Эдсона подсказывает, что именно он финансирует всю операцию.

– Я возьму сумку, – говорит Фиа.

Эдсон забирает сумку у брата.

– Так что гафиейра? – еще раз рискует предложить он, когда грузовик останавливается в безопасном месте, и створка поднимается. – Гараж Жозе, Сидаде-де-Лус.

– Отвянь, – говорит Фиа-квантумейра, но Эдсон видит, что в глубине души, на квантовом уровне, она – настоящая королева байле.

19 июня 1732 года

Мул потерял голову на мощеном пирсе Сида-де-Байша[62]. Безумие охватило его мгновенно, вот только что он упорно тащил нагруженную тележку с твердостью, свойственной ему и его собратьям, а в следующую минуту уже пятился назад, прижав уши, обнажив зубы и подняв рев. Мул вырывал уздечку из рук босоногого раба, который управлял им в полудреме, настолько флегматичным было спокойствие животного, перегоняя с энженьу[63]в док, где низкие медлительные галеоны покачивались на волнах Тодуз-ус-Сантус[64], груженные сахаром и золотом Вила-Рика[65]. Раб бросился ловить уздечку, но животное отпрянуло от руки и закатило глаза. Мул ревел и лягался. Тележка раскачивалась, роняя белые сахарные подушки на мостовую. Портовые шлюшки, которые ожидали прибытия в бухту Салвадора португальского корабля королевского флота «Кристу Реден-тор»[66], побежали прочь с криками и проклятиями. Из здания таможни высыпали солдаты в красных камзолах императорской пехоты под командованием лейтенанта со шпагой. Мул скакал и метался, раб танцевал вокруг него, пытаясь ухватиться за уздечку, но рев уже разнесся по всей гавани. «Бешенство, бешенство».