Мадьяр - Всеволод Глуховцев

Первое-второе место с «витаминами» делили мы, группировка Комбината. Или княжество, если угодно. Народу у нас было поменьше, и столь активную внешнюю политику мы не вели, зато сосредоточили огромные резервы ценнейшего ресурса – топлива. Его все готовы были обменивать на что угодно, от оружия до картошки, что мы и делали. Вели торг и с «витаминами», и с командами поменьше. Отлично сознавали, насколько мы лакомый кусок и что может таиться за наскоками на нас. Но внешне сохраняли аккуратный нейтралитет – и это правильно. Все вменяемые вокруг сознавали, что Олег превратил Комбинат в крепость, атаковать которую выйдет себе дороже. А невменяемые быстро отправлялись на тот свет.

* * *

К нам тоже тянулись всякие люди и команды. С ними обходились по-разному, в зависимости от их ценности. С иными заключали тактические союзы, прекрасно понимая их непрочность, других отправляли восвояси. Бывало и так, что кого-то брали в свои ряды, – для принятых это была награда… Да, за два года жизнь как-то устоялась, упорядочилась. Как в любом обществе, возникли направления, специальности, достаточно причудливые, конечно, ну да какова жизнь, таковы и профессии.

Во-первых, все в этой жизни было подчинено войне, текущей или будущей. Поэтому основными стали подразделения боевого характера, я бы по армейской памяти назвал их отделениями или взводами. У нас за ними закрепилось название «бригады». Ну и это ладно.

Большинство из них выполняло как охранно-караульные, так и рейдерские функции. Бойцы этих бригад, в том числе и моей, владели навыками разведывательно-диверсионной и контрдиверсионной работы, что подразумевало умение хорошо стрелять, работать холодным оружием, маскироваться, биться врукопашную, знать основы минно-взрывного дела и так далее. Словом, мы должны были быть профессиональными солдатами в полном смысле слова. Это не всякому по плечу, отбор в бригадах был, можно сказать, естественным.

Имелась также и одна бригада специализированная, которую в шутку называли «метро», ее возглавлял некто Крот, – но о ней и о нем речь позже.

Во-вторых, любая организация, не только военная, немыслима без хозяйственной части. Сложилась такая и у нас. Подобрался начальник, бывший бизнесмен средней руки, занимавшийся чем-то вроде оптовой торговли сельхозпродукцией, – он завел подсобное хозяйство и наладил связи с «зарубежьем», приносившее нам то или иное продовольствие. Особенно ценились армейские «сухие пайки», или ИРП – индивидуальные рационы питания разных топов: повседневные (ИРП-П), боевые (ИРП-Б); их наш завхоз ухитрился наторговать на несколько лет вперед. Ну и организовал учет и хранение материальных ценностей, включая спирт и самогон, который мы научились производить благодаря главному технологу. Спиртные напитки, естественно, находились на особо строгом учете, под личным контролем Олега. Он хотя и поминал иронически знаменитое изречение Суворова – мол, всякого интенданта можно смело вешать через год службы, – но делал это скорее одобрительно, в силу своеобразного юмора.

Хозяйственная часть была неразделимо соединена с технической, возглавляемой бывшим технологом. Несколько бывших инженеров, техников, слесарей остались тут, на них легла обязанность поддерживать в рабочем состоянии заводское оборудование, с чем они пока успешно справлялись.

Возникло и подразделение связи. Двое парней, бывших компьютерщиков. На СинНПК была, конечно, информационная служба, была даже своя локальная сеть, но все это с катастрофой обратилось в груду пластмассово-металлического хлама. Пришлось вернуться к классической радиосвязи: не помню уж, каким путем удалось раздобыть армейскую радиостанцию Р-168… и еще там что-то, какая-то цифирь, которую на фиг. Ну, пришлось парням попотеть, поломать головы – все же не их специализация. Однако справились. Итак, радиосвязь у нас была, с «витаминами» теми же самыми, с «Восьмым блоком», группировкой рангом пониже, мы были в контакте. Это, спору нет, предотвращало многие возможные проблемы.

Авиационное подразделение! – ну, тут мы были короли, я уже говорил. Единственные на всю округу обладатели вертолета и квалифицированного пилота. Когда пугающий тарарам в Синеозерске очевидно перехлестнул критическую отметку, первые лица Комбината рванули к пилотам: вывозите, родные! Ну, один из них, как известно, сгинул безвестно, а другой – Васильич, человек добросовестный до упрямства. Он понял, конечно, что начальство бежит, спасая шкуры, бросая Комбинат и коллектив на произвол судьбы, – и уперся, ссылаясь на служебные инструкции, которые знал досконально. Поняв, что переубедить твердолобого пилота нереально, лишь время теряется, топ-менеджмент плюнул и рванул сухопутно, и что с ним сталось, нам неинтересно.

А Васильич – здесь, вот он. В единственном практически лице член авиабригады. Правда, Олег настойчиво твердил, чтобы он готовил дублеров, – совершенно разумное требование. Васильич понимал это не хуже него, подобрал двух парней, начал учить и чему-то научил, но все же полноценными пилотами назвать их было нельзя. Тут как бы между двух огней: и пилоты необходимы, и керосин экономить надо… Вот потому-то наш КВС и оставался незаменимым. А насчет поддать – правда, слабоват был, при этом, по слухам, обладал редчайшим качеством: мог оборвать запой ради пользы дела. Но эти слухи – из прошлой жизни, в теперешней же запой был делом нереальным. Васильич, конечно, исхитрялся найти случаи тяпнуть, но всякий раз был легко разоблачаем – светлокожий блондин, правда, заметно полысевший и поседевший, он мгновенно краснел от самой небольшой дозы спиртного. Так что видно было: идет он вроде трезвый, но багряный, как запрещающий сигнал светофора, – ну ясно, грамм сто пятьдесят втиснул. Опять же по слухам, он и в таком состоянии мог поднять вертолет в воздух и летать, как архангел Гавриил, но при Олеге такие штуки не прокатывали. Васильича отлавливали, ругательски ругали… и прощали, конечно.

Имелась у нас и медсанчасть – куда же без нее. Один врач – мужчина, терапевт районной поликлиники. Пришлось стать лекарем на все руки, вплоть до зубодера… Среди женщин нашлись медсестры, одна санитарка – и она сгодилась. Случалось в нашем лазарете всякое. Бывало, больные и раненые умирали, в том числе и от сепсиса, но винить в этом медиков не следует. Фактически они работали в военно-полевых условиях и делали всегда что могли.

Заговорив о женщинах, приходится коснуться самой необычной темы в описании структуры Комбината. Соотношение мужчин и женщин у нас сложилось крайне неравномерное: примерно 4:1 в мужскую сторону. И это, конечно, грозило стать дикой головной болью, прежде всего для Олега. Но он сумел найти выход.

Состав Комбината стабилизировался в районе примерно ста человек. Стало быть, около восьмидесяти составляли мужчины и около двадцати – женщины, включая сюда двух тетушек под шестьдесят лет и нескольких девочек от двенадцати до шестнадцати, которых категорически было запрещено и пальцем мужским трогать, под страхом высшей меры. Ну и вообще легко представить, что было бы, пусти отношения между полами на самотек! Все передрались, перегрызлись бы между собой, все бы пошло прахом.

Конечно, не один я был такой умный, сознававший опасность. И даже не Олег. Просто именно над ним как руководителем навис груз данной проблемы. Он собрал весь мужской состав и сказал так: