Во имя славы. Книга первая - Илья Игоревич Савич

постепенно успокоился. Напоследок строптиво фыркнул, но поддался.

— Вот так, вот так… Молодец! Уже всё закончилось.

Дражко нежно погладил жеребца. Жаль, при себе не оказалось морковки или яблока.

Качка под ногами, когда могучий зверь двигался, чем-то это напоминала морскую. Это сходство с ладьёй всегда нравилось Дражко, поэтому он давно решил назвать свой корабль, которым когда-нибудь точно обзаведётся, «Конём».

Вторая лошадь, молодая гнедая кобылка, неподалёку пощипывала траву, но послушно отозвалась на голос. На удивление многим Дражко невероятно быстро приручал лошадей, и эти двое не стали исключением.

Оглушённый мальчишка лежал на обочине. Дражко подвёл жеребца поближе, спрыгнул на землю. Уже перехватил топорище поудобнее, чтобы завершить дело, но тут жеребец потянулся мордой к обречённому пастушонку, а затем ласково лизнул лицо.

Дражко остановился. Он не убил мальчишку сразу, чтобы запах крови не испугал скакунов ещё сильнее, а теперь…

Любовь к лошадям была слишком велика.

— Если где-то есть конский бог, ты должен почитать его пуще других, парень.

Топор вернулся за пояс, а мальчишка — обратно на жеребца, но теперь перекинутый поперёк. Дражко вскочил следом, поманил кобылицу и направился к конюшне.

━─━────༺༻────━─━

Когда Дражко вернулся, следы расправы уже исчезли. Кровавые лужи закидали землёй, трупы кинули в пустое стойло. Табун без особых изменений продолжало нежиться на солнышке, убедившись, что пришельцы их не трогают.

Но двор слишком опустел. У местных могут возникнуть вопросы, куда делись два увальня у ворот, почему не видно ни пастушонка, ни конюха, а псы не выбегают к частоколу, чтобы облаять прохожих.

Удо встретил Дражко у входа в дом.

— Зачем ты притащил эту дрянь сюда? Кинь его в стойло к остальным.

— Эта дрянь жива.

Дражко положил мальчишку на скамью. Кажется, он начал приходить в себя.

Удо ответ возмутил ещё больше.

— Что с тобой происходит?! — воскликнул здоровяк в пылу эмоций, но затем схватил друга за плечо, вывел наружу.

— Это всего лишь ребёнок, Удо. Щенок.

— Уже второй щенок, которого ты пощадил! Зачем?

— Милосердие? — пожал плечами Дражко.

— В пекло милосердие! — рыкнул Удо, наседая. — Это — слабость! Ты!..

Вдруг Дражко стрельнул грозным взглядом, заставив друга замолчать.

Удо был на голову выше, в полтора раза шире, но он всё равно будто нависал над ним, как это не единожды делал Буревой, стоя напротив мужей куда крупнее его самого.

— Я отнимаю жизнь, когда считаю нужным, — отчеканил Дражко. — И щажу, когда сам того желаю. Ты мне не доверяешь, Удо?

Тот не спешил отвечать. Мерил взглядом, раздумывал… Сын Буревоя вёл себя соответствующе — важно, дерзко. Но неужели и впрямь заботу принял за недоверие? Ведь не в глазах лучшего друга рискует пасть молодой воевода, а перед дружиной вытворяет чёрт-те что.

Будто прочитав мысли, Дражко продолжил:

— Знаю, ты хочешь помочь. Волнуешься. Но, дружище… — грозный взгляд переменился, губы тронула тёплая улыбка. Рука легла на плечо побратима. — Ты лучше поддержи — не упрекай. Если ты за меня вступишься, никто из дружины слова худого не скажет.

Удо кивнул, от неловкости шмыгнул носом. В груди проснулось чувство вины — может, правда зря беспокоился?

Они вернулись в дом. Конюх явно был не из бедных — здесь уместились все тридцать человек. Да и нашлось немного добра — так что грабёж начался раньше задуманного. Прихватив дорогую сбрую, железные котелки, посуду, кое-какие украшения, которые хранились на виду, руяне начали переворачивать всё вверх дном, вскрывать половые доски, опорожнять кувшины и мешки с овсом — глядишь, конюх чего запрятал.

Пленник очнулся. На него мало кто обращал внимания, гриди проходили мимо, гремели посудой, переговаривались, складировали всё хоть немного ценное в одну кучу. К сожалению, от потерянного в шторме тут не набралось бы и сотой части.

Мальчишке тем временем понемногу возвращалась память. А когда всплыло воспоминание о нападении, он с диким криком вскочил, тут же схватился за голову, зазвеневшую резью в черепушке, кое-как понял, что находится в окружении убийц и закричал вновь, ещё громче.

— Тихо, дурень! — гаркнул сидевший неподалёку Дражко.

Он ни на миг не оставлял пастушонка без присмотра.

— Это… Это же ты убил Эрика и Сельвина!

Дражко аж поднял бровь от удивления, услышав знакомую речь. Пастушонок говорил по-словенски, хоть говором и отличался от привычного.

— Ты говоришь по-нашему! Из чьих будешь?

Мальчишка не сразу решился назвать свой народ. Княжества постоянно грызлись друг с другом, в иной раз от саксов, франков или данов ждать милосердия было проще. И всё же выбора не было. Собравшись с духом, он осторожно выдал:

— Из сорбов.

Дражко хмыкнул, прикидывая расстояние до здешних берегов. Пастушонок добела сжал кулаки в ожидании приговора — оставят ли ему жизнь или прирежут. Попытки придумать, как сбежать, не увенчались успехом, но так просто сдаваться он не собирался.

— Далеко же тебя занесло, парень… — наконец кивнул Дражко. — Как ты попал сюда?

Вопрос заставил пленника поникнуть.

— На мою деревню напали. Саксонский граф… — он прервался, рвано вздохнул, переполненный злобой, а потом выдавил, словно плюнул: — Людольф.

Мальчишка снова замолчал. Видно, всплыли ужасные воспоминания. Дражко не торопил.

— Саксы зарубили отца. Мать… — слёзы уже текли по щекам, а в горле застрял ком. — Их тела остались в горящей хате, я видел, когда нас уводили в полон.

— Как тебя зовут? — раздался голос позади.

Мальчишка дёрнулся от неожиданности, обернулся. Удо возвышался над ним, словно гора.

— Живко.

— Хорошее имя, — улыбнулся здоровяк.

Дражко переглянулся с другом. Удо пытался скрыть это, но он чувствовал себя виноватым. Перед Живко, конечно.

— Попей, — Дражко протянул бурдюк, и Живко с жадностью принялся глотать воду, прерываясь на кашель.

— Не спеши, а то ещё захлебнёшься! — Удо постучал по хилой спине, помогая прийти в себя.

Кажется его всё-таки не убьют.

━─━────༺༻────━─━

Здешние земли принадлежали франкскому графу. Саксу по имени Людольф, разграбившему деревню Живко во время очередной войны. Обращённых в рабство селян продали в Вердене, где мальчишку выкупил конюший Эйкин, чей труп сейчас лежал в стойле, под кучей лошадиного навоза.

Конюшня принадлежала виконту торгового городка, что раскинулся неподалёку, у небольшого озера. Весёлое безмятежное поселение, откуда доносились зазывания торговцев, ругань, смех, звуки драки в корчме у причала. Дражко внимательно осматривал каждый дом, улицы, заполненную людьми, палатками и скоморохами площадь. И высчитывал вооружённых стражников.

— Три десятка… Остальные — смерды с копьями. Но гриди должно быть больше — в дозоре не больше половины.

— И наёмники, — кивнул Удо, глядя на вывалившуюся из корчмы толпу.

Эти точно не были смердами. На поясах мечи, хорошая бронь закрывала тело, шлемы блестели на солнце. Вот где могут возникнуть проблемы…