Сотник. Не по чину - Евгений Красницкий

И все это торопливо, на нервах, под стрелами с берега, сверкание молний, раскаты грома и проливной дождь… Стоит ли удивляться, что, выявив наконец-то княгиню, похитители обнаружили, что лодка у них осталась только одна – вторую в суматохе упустили. То ли привязали плохо, то ли и вовсе не привязывали – понадеялись друг на друга.

В одной лодке все бы не разместились – пришлось уходить на ладье, и вот тут-то полоцкий десятник и сообразил, что с берега их не видно, и можно пойти не туда, где их поджидали, а в противоположную сторону. Еще какое-то время потратили на битье морд четверым ляхам, которые участвовали в операции и попытались воспрепятствовать изменению оговоренного маршрута, но с этим управились быстро – с подходящим-то настроением и неудивительно. Разобравшись с ляхами, дружно налегли на весла и… десятник заблудился! Ну никак не мог найти место, где их должна была ожидать ладья с полоцкой полусотней под командой боярина Васюты.

Два дня выгребали вверх по Неману, опасаясь погони, боясь пристать у прибрежного жилья, а потом засомневались, не проскочили ли нужное место и не стоит ли повернуть назад. Вскоре стало уж и вовсе невмоготу: есть нечего – еды же с собой не взяли; детишки плачут, бабы воют, княгиня лается, как старшина плотогонов, ляхи всякими карами грозят. Дружинники от таких дел совсем осатанели, ляхов еще пару раз отметелили, бабам тоже синяков понавешали (княгиню, правда, трогать поостереглись), на собственного десятника уже волками смотреть начали.

Наконец не выдержали и разграбили малую рыбачью весь всего из двух домов. Вымели всю еду, забрали одежду и вообще все, во что можно укутать детей, даже рогожи унесли (кормовую избу изнутри обвешали, чтобы по ночам потеплее было). Людишек, конечно, всех… свидетелей нельзя оставлять.

Еще несколько дней мотались, заглядывая во все подряд речушки и протоки – нет боярина Васюты, хоть топись! Затаились в укромном месте и послали людей на охоту – обрыдла уже сушеная рыба. Поохотились удачно, добыли молодого кабанчика, хоть поели наконец-то нормально. Но это взрослые, а у детишек со свинины животы прихватило! Ну, тут и вовсе сущий ад начался, десятник аж постарел на глазах, княгиня только что не кусалась, а так – сущая волчица.

Кабанчика, конечно, надолго не хватило. Послали охотников во второй раз, а те вместо добычи двоих людей боярина Васюты привели! Оказывается, рядом с нужным местом крутились, но куда надо умудрились не попасть. Десятник сходил к боярину и вернулся мрачнее тучи. Во-первых, получил нагоняй за то, что детишек приволок, да нагоняй крепкий, с рукоприкладством: мол, надо было головой, а не задницей подумать и высадить детей с няньками в оставшуюся лодку – городненцы подобрали бы. Во-вторых, княгиню везти в полоцкую землю не велено, а приказано ждать, пока с ляхами договорятся, и потом уж вернуть Агафью им. Значит, опять сидеть на месте.

Досиделись… Нагрянули три десятка городненцев на двух ладьях. Место, где держат пленников, они, правда, не нашли – купились на якобы небрежно спрятанную ладью княгини. За что и поплатились, попав в засаду. Дрались городненцы бешено и жизни свои продали дорого, но полоцких дружинников было больше, однако случились две беды. Непоправимые. Первая – часть городненцев сумела вырваться и уйти, и значит, снова жди гостей. Вторая – тяжко ранили боярина Васюту. Смертельно ранили. Прожил он чуть больше суток, а перед смертью пришел в себя и поведал такое…

В общем, смертниками они все оказались: и те, кто княгиню похищал, и те, кто вместе с боярином Васютой их встретить должен был. Поначалу-то предполагалось, что похитят только одну княгиню Агафью. При этом показывать ее той полусотне дружинников, что встречала похитителей выше по Неману, не собирались. Мол, охраняем кого-то, а кого – не ваше дело. Потом же, когда Агафью вернули бы ляхам, сами же ляхи должны были убрать участников похищения как ненужных свидетелей. Специально и подобрали для такого дела среди полоцких дружинников холостых да малосемейных. То есть ляхи брали всю вину за похищение на себя. Был у них в том какой-то интерес, а какой именно – их забота.

Но все пошло наперекосяк. Княгиню приволокли вместе с детьми, да детишек чуть не угробили. Великий князь Мстислав Владимирович такого не простит. И в тайне это сохранить не получится; из нескольких десятков людей, которые теперь все знают, хоть один, но проболтается. А Давыду Полоцкому в похищении, да еще таком жестоком, замазываться не с руки. Так что… свидетелей остаться не должно.

Поведал все это боярин Васюта, попросил у своих людей прощения за то, что так их подвел, да и преставился. А дружинники призадумались – кому ж помирать-то охота, да еще за чужие грехи?

Похоронили Васюту и других погибших без попа и отпущения грехов, а потом, как водится, оказалось, что всяк на свой лад мыслит, как да что делать дальше. Одни ни в какую не желали верить, что с ними так паскудно обошлись, другие стояли за то, что надо убираться куда подальше, там как-то устраиваться, а потом по-тихому вывозить к себе семьи. Нашлись и такие, что предлагали пленников перебить, вернуться в Полоцк и наврать, что никого так и не дождались.

К чему все шло, неясно: тех, кто непосредственно участвовал в похищении, начали сторониться и поглядывать на них косо, мол, они беду с собой принесли. Кончилось тем, что определили пленников и похитителей в тот самый дом и держали в строгости: никуда не выходить, огонь разводить только ночью и прочее. Даже дозоры ставили так, словно не городненцев стерегутся, а больше озабочены, как бы сидящие в доме не сбежали. Сами же, видать, никак промеж себя договориться не могли, что делать дальше. Десятник же похитителей пытался о чем-то с княгиней договориться, но, похоже, ничего не вышло. Так и дождались прихода Мишкиной сотни.

«М-да, хочешь не хочешь, но матушкины слова вспомнишь: «Возле князей – возле смерти». А впрочем, сэр, когда по-другому было-то? Ни президенты, ни императоры в этом смысле от князей не отличаются. Армию в таких делах использовать нельзя, нужны «спецы», а «спецов-то» как раз ЗДЕСЬ еще и нет. Вот и оказываются солдатики в роли «одноразового инструмента» в политических игрищах. Нет, недаром военные политиков не любят, ох недаром!

Историю, конечно, этот мужик рассказал занимательную, но не сходится у него кое-что, никак не сходится. Например, он уверенно заявлял, что ладья их подберет, а на деле-то вышло, что люди покойного боярина Васюты слиняли, послав все эти хитрые заходы политиков в самые разнообразные места. Что, пожалуй, на их месте любой военный сделал бы. Наймутся к другому князю, профессионалы без работы не останутся, а потом действительно как-нибудь свои семьи из Полоцка вызволят…

Не о том думаете, сэр. Надо других пленных допрашивать и сравнивать показания, что-то тут нечисто».

Допрос пора было заканчивать и звать Матвея – повязка на руке пленного набрякла кровью, дело могло кончиться плохо, однако Мишка решил задать еще пару вопросов.

– Спроси, как зовут? – прошептал он на ухо Дмитрию.

– Никодим, – ответил пленный.

«Показалось, или была заминка? Мужик, по всему видать, бывалый, но имя-то всегда спрашивают вначале, а мы – только сейчас, неожиданно».