Живые и мертвые - Владимир Пекальчук

Кусты расступились, открывая взору небольшую полянку и омерзительную тварь посреди. Чудовищная, гадкая помесь волка и двуногого прямоходящего существа… Эльфом оно было или человечком? Неважно. Теперь это склонившийся над растерзанной тушей овцы оборотень-волкодлак.

Про оборотней старый шаман знал немало – да про что он знал мало?! – и охотно рассказывал об этом, греясь у огня по вечерам:

– У каждого из нас в душе живет зверь. У всех, даже у людей и дварфов. И у каждого зверь этот свой, и характер у него тоже есть. В каждом разумном существе всегда просматриваются черты зверя, и, если уметь, можно слышать его голос у себя внутри… Можно даже ненадолго самому становиться зверем – да только это не всем дано, и не всем оно и надо… Забывается понемногу старое искусство единения со своим диким началом…

Так все, видно, и было, потому что старый шаман на много-много верст вокруг слыл единственным, кто умел обращаться в волка когда хотел и на сколько хотел. Недаром его и называли так – шаман-оборотень.

А вот оборотни-люди… это совсем другое. Единицы из них способны удержать зверя в повиновении, остальные – больные, загнанные и затравленные своими невежественными соплеменниками – очень быстро теряют все то немногое, что возвышает человечков над животными, превращаясь в монстра. И зверь этот получается преисполненным скверны и порока, вот он, живой пример. Внешне – волк, вставший на задние лапы, с когтистыми передними, и человек и волк одновременно, и вместе с тем – ни то ни другое. Мерзость, злобная, коварная и отчаянная. Волкодлак.

На короткий миг возникло чувство родства. В самом деле, и для человека, ставшего волкодлаком, и для мертвого орка окончательная погибель – единственное избавление от полного мук существования… Но на этом сходство и заканчивается.

Оборотень зарычал, оторвавшись от своей добычи, сверля неожиданного противника желтыми глазами. Вот, значит, за кем охотятся эльфы. Стало понятно, для чего старый шаман вернулся в мир живых – указать нерадивому ученику путь.

Что ж, эльфы уважили несчастного изгоя, пройдя словно мимо дерева, не глядя на него и не заговорив. Он вернет этот долг и хоть немного искупит нанесенное им оскорбление, убив для них эту тварь.

Огромный орк и оборотень еще мгновение испепеляли друг друга глазами, а затем не сговариваясь одновременно бросились друг на друга.

Взмах трехпудового топора ушел в пустоту: тварь на редкость быстра. Лишенный искорки сознания оборотень все же сохраняет интеллект, которым обладал раньше. И что такое орочий боевой топор, понимает наверняка. Один удар – вот все, что нужно, чтобы закончить этот бой, только нанести его будет непросто. Уж если искусные и проворные эльфы вышли на эту тварь целым отрядом…

Выпад, прыжок в сторону, которым тварь уклонилась от атаки, – все это произошло в мгновение ока, ответный удар оборотня оказался еще более быстрым. Когти вспороли ткань куртки, но и только: Дети Ветра тоже отнюдь не увальни, какими могут выглядеть в минуты спокойствия. Последовал стремительный обмен ударами, но ни одна сторона не достигла успеха: волкодлак – слишком подвижный противник, которого не так-то просто ударить, однако и его когтистые лапы не смогли соперничать по длине с боевым обоюдоострым топором.

На короткую секунду дуэлянты застыли друг против друга, пытаясь понять, как же сражаться с противником. Тварь оказалась быстрее, чем любой из встреченных на жизненном пути врагов, но, видят предки, мохнатый полупес тоже никогда не имел дела с орком! Да, его не достать ударом лезвия: трехпудовый топор недостаточно легок для молниеносного удара, желтые волчьи глаза не выпускают из виду сталь, тускло мерцающую в льющемся сквозь прорехи листьев свете луны. Но двойное лезвие вовсе не единственная часть топора, которой можно нанести удар, и к некоторым понимание этого приходит всего за миг до смерти.

Длинный, нарочито длинный замах. Быстрый прыжок твари назад – она вне досягаемости, удар уходит мимо, мощная сила инерции уводит оружие в сторону и назад – это отличный момент для прыжка! Именно так волкодлак подумал, не понимая, что как раз это от него и требовалось. Сильные лапы отталкиваются от земли, вспарывая ее когтями – бросок!

Чем опасны в бою прыжки – так это потерей точки опоры. Атакующий в прыжке более неспособен изменить свою траекторию, уклониться от встречной атаки. И потому, когда затыльник топорища устремился навстречу оборотню, словно копье, удар был неизбежен. Рукоять врезалась в покрытую серой шерстью грудь с такой силой, что туша твари отлетела назад, даром что весит все пять пудов, если не шесть. Оборотень, даже не тявкнув – как бы он тявкал, если дух выбит из его груди, – грохнулся оземь в добрых восьми шагах. Вот и все, бой закончен, осталось только подойти и размозжить врагу череп.

Однако и тварь оказалась стойкой. Стоило поудобней перехватить топор, как оборотень с завидной прытью, особенно с учетом переломанных ребер, вскочил и вцепился передними лапами за рукоять топора, а его длинная морда с разинутой пастью устремилась к горлу противника. Хорошая попытка, безусловно, против эльфа могло бы и получиться.

Он поднял оружие на вытянутых вперед и вверх руках – и все, клыки лязгнули в пустоте, морда хоть и вытянутая, да только с длиной орочьих рук ей не тягаться. Оборотень повис на рукояти топора, не желая отпускать оружие врага, так что осталось лишь посильнее грохнуть его оземь.

Оборотень захрипел, когда огромные ручищи, отпустив наконец оружие, сомкнулись на его горле. Сдавить как следует, поднять, с силой ударить о землю. Поднять, сделать шаг к ближайшему дереву и приложить тварь головой о ствол. И еще раз. И еще. И еще.

Изломанное тело с размозженным черепом лежит у ног Сына Ветра. Еще одна победа над достойным противником, жаль только, о ней сказ не сложат и песню не споют, увы.

Он наклонился и поднял с травы топор. Время не ждет, надо идти. Оглянулся, отыскивая глазами седого степного волка: старый гро-Бакхг сегодня помог своему ученику, как никогда раньше.

Старый шаман оказался прямо у тела оборотня, невозмутимый, словно всегда так сидел, хотя миг назад его там не было. И взгляд – чуть укоризненный, значимый.

– Да, я вспомнил твои слова. Этих тварей надо убивать наверняка.

Надо оттащить труп от волка, чтоб ненароком не попасть по почтенному гро-Бакхгу: он хоть и дух, но это было бы редким хамством. Размах и удар, и вот голова лежит отдельно от тела.

– Ну теперь уж не встанет. Благодарю тебя, почтенный гро-Бакхг…

Шаман, не дослушав благодарственную речь, сокрушенно вздохнул, подошел к отрубленной голове и потрогал ее лапой, словно хватал за гриву.

Взять голову оборотня в руку?! Но зачем? Хотя какая разница. Старый шаман не заставлял бы его брать эту мерзость в руки без причины.

Шаман-волк удовлетворенно кивнул, поднялся и спокойно потрусил на запад. Остановился у края поляны, оглянулся, проверяя: идет ученик следом или нет?

Что ж, раз гро-Бакхг хочет так, то будет так. Непонятно, зачем и куда нести эту изуродованную голову, ну и ладно. Даже если б старый шаман мог говорить – и тогда ученик ни о чем не спросил бы своего учителя, ведь вопрос означает сомнение.