Инопланетный князь - Алексей Калинин

мне живущих на ядовитых болотах Кистерии гуманоидов. Такие же толстые губы и выпученные глаза. Я на всякий случай посмотрел — нет ли у него перепонок между пальцами.

Нет, перепонок не было, поэтому я слегка успокоился. Дурной отличительной чертой гуманоидов Кистерии было то, что они плевались кислотой, прожигающей хитиновый панцирь в течении пяти секунд.

— Мальчики, ви таки пришли? — спросил Семён Маркович таким удивленным голосом, как будто он вовсе нас и не ждал. — Ох, а я как раз закончил делать ваши макинтоши. Так шо ви будете первыми красавцами на первой встрече Академии. Все местные красавицы упадут к вашим ногам и таки будут категорически умолять вас рассказать за адрес Семэна Марковича. А скромный Семэн Маркович будет тут сидеть и ждать новых заказов. Надеюсь, шо вы не забыли принести с собой те слезы, которые называют платой за моё творчество? Тот самый мизерный гешефт, что я предложил вашей многоуважаемой маме…

Он так много говорил, что почувствовал раздражение. При этом человечек ещё успевал улыбаться, приседать, почесываться и шмыгать носом. Казалось, что он настолько торопился жить, что ценил каждый момент и старался использовать его по полной.

— Семен Маркович, мама просила кланяться и отдать деньги только после того, как мы всё примерим, — сказал Мишка.

— Ой вэй, беда на мои седины. Мне таки уже не доверяют. А ведь было время, когда Семэну Марковичу доверяли особы приближенные к государю-императору, — поцокал языком человечек.

— Потому-то она и просила отдать деньги позже, — улыбнулся Мишка. — Ведь ни для кого не секрет — почему вас отстранили от императорского двора.

— Ай-яй, мальчик, ты таки ранишь моё бедное сердце теркой грусти и посыпаешь его солью разочарования, — покачал головой человечек. — Но сейчас… сейчас я всё принесу. Эх, как же тяжко стало жить на свете… Никто не доверяет Семэну Марковичу, а ведь он только хочет счастья для всего мира и чуточку мацы для себя…

— Вышиватель! — оборвал я его надоевшие причитания. — Грядущие властелины мира устали ждать своих обновок! Оставь свой скулеж для других ушей! Меня достало слушать этот вой!

Портной едва не запнулся, когда услышал мои слова. Он уставился на меня удивленными глазами, а потом произнес:

— Аркаша, ты всегда был таким вежливым мальчиком… Почему сейчас твой рот изрыгает такие грубые слова?

— По башке получил, — буркнул я в ответ. — Если не хочешь узнать — как, то поторопись. Я не желаю больше ждать!

— Ой-ой-ой, как быстро идет время… Как быстро растут чужие дети… А ведь совсем недавно бегали в обкаканных штанишках и охотились за каштанами, — забормотал себе под нос портной и двинулся к большому шкафу. — Похоже, что штанишки ушли прочь, а вот обкаканность осталась по жизни…

Он бы продолжил бурчать, но в этот момент я толкнул один из манекенов, на котором висело недошитое платье. Манекен с грохотом шлепнулся на пол, заставив портного подпрыгнуть на месте.

— Ой, — негромко процедил я. — Какая неловкость… Надеюсь, там ничего не сломалось?

— Какой же вы неаккуратный, молодой человек…

— Давайте пошустрее, пока я ещё какую-нибудь фигуру не уронил, — с угрозой в голосе проговорил я.

Сказать по правде, этот пройдоха меня уже успел изрядно утомить. Я видел, что он пытается нас обмануть и показать своё усердие, чтобы набить цену. Пока что мне хотелось набить ему рожу…

Хитрую, подленькую рожу…

Вот ни грамма не сомневаюсь, что от императорского двора его погнали прочь за воровство и мошенничество. Уж слишком он пытался понравиться — такие особи стараются залезть в душу и карманы…

С бормотаньем, причитаньем и привздыханьем человечек вытащил из битком набитого шкафа два костюма. Серый он протянул Мишке, а коричнево-зеленоватый мне.

Костюмы состояли из пиджака, брюк, сорочки и удавки на шею, которую называлась галстук. Мы быстро переоделись. Мишка старался не помять свою одежду, а я кое-как нацепил эти тряпки, которые не бросил бы даже на уборку слугам…

— Как же хорошо сели, — захлопал в ладоши человечек. — Ох, как же хорошо. Ну, просто чудо, как хорошо…

— Почему у Мишки один рукав длиннее другого, а у меня штаны короткие? — проворчал я, оглядывая себя и брата.

Ещё и сорочка жала подмышками, потрескивая на спине. Галстук вообще жил своей жизнью и перемещал свой узел то к левому уху, то к правому. Пиджак у меня в отличие от сорочки был широк — ещё одного человека моего строения можно было сюда поместить.

— Да что ви говорите? Всё сидит просто идеально, — округлил глаза Семён Маркович. — Можете мне поверить. Мы, русские, друг друга не обманываем!

— Миша, снимай эти тряпки. Ничего за эту работу мы отдавать не будем, — прорычал я.

— Да как не будете? Я же старался, я ночей не спал, я…

Человечек замолчал, когда я вызвал магию. Моя ладонь загорелась ярким пламенем, чуть потрескивая и освещая полутемную комнату.

— Я сейчас пройдусь по твоему жилью, вышиватель. И моё пламя не затушить просто так… Это пламя… как ты сказал тогда? Это пламя разочарования на твоём будущем пепелище грусти. Ты либо сегодня всё переделаешь, либо тебя выгонят и из этого двора. Надеюсь, я всё понятно излагаю?

— Вай мэ, как же быстро растут чужие дети, — начал заламывать руки портной. — Я всё понял. Да, теперь я тоже вижу, что немного надо переделать, но вот если вот так вот встать, — он начал показывать на Мишке, — вот одну руку сюда, ногу слегка согнуть и отставить. Голову чуть влево, а эту руку закинуть на левое ухо…

— Это что? Он же не может так ходить по улице, — проговорил я, когда портной завершил превращение моего брата в несуразную фигуру. — Все будут говорить: «Смотрите, какой урод пошел!»

— Зато как хорошо сел костюмчик! — мелко захихикал портной.

Я заставил руку вспыхнуть ещё ярче. От жара скукожилась и почернела занавесь на дверях. Ещё немного и она полыхнет обжигающим пламенем.

— Я всё понял! — тут же замахал руками портной. — Я всё сделаю. Приходите через неделю — всё будет готово.

— Но костюмы нам нужны уже завтра… — растерянно проговорил Мишка.

— Ох, у меня столько заказов, столько заказов. И все заказы от уважаемых людей… Не надо поджигать! Завтра утром всё будет готово!!! — заверещал портной, когда «случайный» язычок пламени пробежал по занавеске.

Этот язычок я тут же смахнул другой рукой. Не хватало ещё и в самом деле тут устроить пожар. Рано! Нам ещё нужно забрать костюмы! А если завтра они не будут готовы, то сгорит этот портной вместе со своими тряпками, как пиатрисский выхолень в собственном панцире.

Я хмыкнул и переоделся. Протянул обратно костюм со словами:

— Надеюсь, что мы поняли друг друга. Не хотелось бы разочарованными кулаками бить по грустной роже. А