Клятва - Лили Зент

— Нужно, чтобы ты сделал еще одну поездку.

Ни за что на свете.

— Не могу. Я в Нью-Йорке, но вернусь к следующему платежу.

Сантино рассмеялся.

— Уверен?

Набравшись смелости, Колт сказал:

— Да, уверен.

— Потому что я не хотел бы, чтобы ты пропустил платеж.

— В жопу тебя и твои платежи.

Не с сорока кусками, плывущими к нему в руки. Соблазн легких денег развязал Колту язык, он почти чувствовал в руках пачки денег. Джейкоб уставился на него через ярко-красный пластмассовый стол. Глаза, как два больших блестящих шарика, рот открыт.

На линии на несколько долгих, затянувшихся секунд воцарилась тишина. Колт пытался успокоить дыхание, ожидая, что Сантино что-нибудь скажет.

— Тебя нужно поучить дисциплине, Брукс, и я позабочусь об этом, когда ты вернешься.

— Вот что произойдет, Сантино. Я вернусь и найду тебя, и у меня будет достаточно денег, чтобы расплатиться с вами, подонками, навсегда.

Он слышал о том, что случалось с другими, кто больше не мог выплачивать долг, раздутый до такой абсурдной суммы, что его невозможно было погасить.

Если только болван не выиграет в лотерею.

С ним ничего не случится благодаря Тобиасу Стоуну.

— Ты говоришь уверенно, Брукс, — сказал Сантино. — Надеюсь, ради твоего же блага, ты сдержишь обещание.

Колт знал, что сейчас он не может облажаться.

— У меня будут твои деньги, и я знаю, где тебя найти. — Он повесил трубку, жестокая улыбка скривила его узкие губы. — Проклятые засранцы, — пробормотал он, отхлебывая колы.

Он был счастлив избавиться от бандитов, даже если способ, которым он рассчитывал добыть деньги, означал, что ему придется отказаться от своих прав вновь увидеть мальчика и его мать. После такого Саванна возненавидит его сильнее, чем раньше. Она и так уже ненавидела его, но его поступок наверняка решит его судьбу.

Это серьезное дерьмо, подумал Колт с горечью. Сейчас он мало что мог с этим поделать. Ему нужны были деньги.

Будь проклят Сантино за то, что позвонил ему ни с того ни с сего. Это еще больше его разнервировало.

— Чего уставился? — рявкнул он на мальчика, чьи немигающие, огромные, как блюдца, глаза смотрели в его сторону. Джейкоб опустил голову, его нижняя губа задрожала.

Девчонка, подумал Колт. Вот, кем был его сын. Чертовой девчонкой. Жалкий плаксивый слизняк. Вот к чему привело воспитание ноющей бабы.

— С кем ты разговаривал? — спросил Джейкоб.

— Не твое дело, — прорычал Колт. Он уставился на несъеденный бургер на тарелке мальчика. — Так ты не собираешься есть?

Мальчик покачал головой.

— Мне нужно в туалет.

— Иди и быстрее возвращайся.

Мужчина взял бургер сына, потому что не собирался попусту тратить деньги. У пацана останется молочный коктейль. По крайней мере, он не сможет пожаловаться ни бабке, ни матери, что его не кормили. Колт посмотрел на часы. Надо было растянуть еще почти час.

Он откинулся на спинку диванчика, жуя бургер и думая о том, как сильно его жизнь вот-вот полностью изменится. После обмена ночь он проведет в хостеле, а завтра автостопом вернется в Северную Каролину. На дорогу домой у него ушел целый день. Может, на этот раз он сядет на поезд или автобус. Сейчас он мог бы себе это позволить, и это было бы безопаснее, чем ехать с такой крупной суммой денег на машине с каким-то незнакомцем.

Улыбаясь, он откусил от гамбургера и медленно стал жевать.

Глава 8

С закрытыми глазами она слушала, как Тобиас обсуждает план с неким Людвигом. Ее сердце наполнилось надеждой, и она молилась о том, чтобы вскоре ее сын оказался в ее объятиях.

От мысли о сыне с Колтом, почти незнакомце, которого он боялся, ее сердце сжалось. Она не представляла, через какой ужас проходит Джейкоб. Он редко говорил об отце, и те несколько упоминаний, означали, что сын счастлив, что они ушли от него. Ее убивало представление о том, как это чудовище оторвало ее мальчика от родной бабушки.

— О чем задумалась? — спросил Тобиас, убирая мобильный.

Большую часть времени он висел на телефоне, все организовывая. Саванна понятия не имела, сколько людей было в его распоряжении, но если кто-то и мог помочь ей сейчас, так это человек вроде Тобиаса Стоуна. Его пальцы слегка коснулись ее щеки, когда он сел рядом с ней.

— Я знаю, что ты напугана и обеспокоена, но Людвиг сейчас с твоими родителями и ведет их к месту встречи. Теперь уже недолго осталось.

— Он будет так напуган, — прошептала она.

Ею овладел иной, незнакомый доселе страх. Хуже, чем тот, что она почувствовала, когда Колт ее ударил. Это была тяжелая и удушающая тяжесть, которая теперь легла на ее тело и прибила ее дух к земле.

Беспокойство о том, что у Джейкоба сейчас приступ, а ингалятора с собой нет, вызывало тошноту, но она не могла зацикливаться на этом в данный момент. Тобиас был прав, она должна быть сильной ради Джейкоба, но Тобиасу легко говорить, чтобы она сосредоточилась на положительных моментах. Джейкоб не был его сыном.

Ощутив тепло его ладони на своей руке, она не отдернула ее.

— Почему мы не можем заявить в полицию? — спросила она.

— Он сказал: никакой полиции. Он просто хочет денег, Саванна. Я доставлю их ему так быстро, как только смогу. Я могу дергать за ниточки, но не могу довести ситуацию до вмешательства полиции, и не думаю, что даже если мне повезет, это произойдет достаточно быстро. Мы не хотим злить Колта. Ты когда-нибудь получала против него судебный запрет?

Она покачала головой.

— Я не обращалась в полицию. Боялась, что Джейкоба заберут, если узнают, что у нас проблемы в браке, и что муж меня бьет.

— Они бы не забрали Джейкоба у тебя из-за этого.

Она вздрогнула, ненавидя рассказывать о том времени, ненавидя признавать, что это случилось с ней. Говоря об этом, ей казалось, что она слабая, будто она легко, не сопротивляясь, воспринимала оскорбления. Вначале так и было, потому что ей больше некуда было идти и потому что она думала, что может все изменить. В то время она считала, что Колт переживал тяжелый период, и что он скоро закончится, и дела снова наладятся. Больше всего она хотела верить в свою семью, но реальность сильно отличалась от правды.

— Тогда я не знала ничего лучшего. Никому раньше не рассказывала, кроме тебя.

— Я знаю. — Его рука переплелась с ее рукой, он поднес ее к губам и поцеловал. — Я не скажу ни единой душе.

— Стыдно рассказывать другому человеку, что мужчина,