Бывшие - Ann Lee

ловлю воздух, мне его не хватает, от переполняющих меня эмоции, я словно задыхаюсь.

— Сколько у тебя было мужиков, за эти шесть лет, — сипит он, продолжает вбиваться в меня.

— Что? — переспрашиваю я, не в силах собрать свои мозги в кучу.

— Сколько мужиков трахали тебя после меня? — повторяет он.

Меня словно холодной водой облили.

— Отвали, Стеф! — я пытаюсь его оттолкнуть, вырваться из железной хватки, но он только усиливает напор, и, перехватив одной рукой мои ягодицы, другой сжимает железной хваткой мой подбородок, задирая моё лицо выше, заставляя смотреть туда, где его глаза, в темноте всё равно не видно.

— Отвечай! — рычит он, опаляя горячим дыханием лицо.

— Два! — выдыхаю я. — Двое мужчин, — поправляюсь я, и он словно скалиться на меня, в темноте не разглядеть, но судя по звукам, ответ ему не нравиться. Он усиливает напор, словно раздавить меня хочет. А я прижимаюсь ближе, подчиняясь ритму и острому удовольствию, на грани боли. Трусь оголённой грудью, о ткань шелковой рубашки, и стону с придыханием, прикрывая глаза, чувствуя, что финиш совсем рядом. Я готова отдаться сейчас без остатка. Только ему. Моему единственному мужчине. Пусть даже такому дикому.

— Сука! — снова рычит, и вбивается глубже, словно убить меня хочет, затрахать до смерти. — Как же я тебя ненавижу!

Я слышу это, но уже не обращаю внимание, потому что растворяюсь в экстазе. С моих губ срывается только его имя. Я сладостно тяну его, сжимаясь внутри, и он следует за мной. Низко рычит, пока изливается и крепко сжимает, обдавая кожу жаром.

Мы замираем, пронзённые обоюдным удовольствием. И я знаю точно, что он наслаждается моей близостью, потому что даже если он меня ненавидит, сейчас он раним, как и я, обнажён, хоть и одет. Потому что он тянет мой аромат, и всё ещё держит меня, крепко сжимая мои ягодицы. И я решаюсь на глупый шаг. Обхватываю его лицо ладошками и тянусь к его губам.

— Стеф… — но он тут, же отпускает меня, и резко отстраняется.

Я встаю на дрожащие ноги, и слышу, как он шуршит одеждой, а потом просто уходит, не говоря не слова.

На корпоратив я не вернулась, вернее, заглянула в зал, забрала сумочку, и улизнула, пока никто не стал приставать с расспросами.

Долго боролась со слезами, в такси, всхлипывая, и промакивая глаза платком. Водитель даже выделил мне водички, из собственных запасов, чтобы я успокоилась.

Но как только я оказываюсь дома, даю волю чувствам. Скольжу спиной по закрытой двери и самозабвенно реву. Я не плакса, и не нытик, и я прекрасно понимаю, что, наверное, заслужила это. Просто это такая жестокая ответка. На что я надеялась, когда отдавалась ему? Он даже целовать меня не хочет! Он же сказал, что ненавидит меня! Трахает и ненавидит! Боже мне бы продержаться бы до весны, а потом я уеду, в другую страну, где никогда уже его не встречу.

8

— Роза Викторовна, ну давайте уже перед новым годом закроем эти показатели, мне как перед Степаном Дмитриевичем отчитываться? Каждый раз одно и то же! — Божена Юрьевна рвала и метала. И, в общем-то, по делу. Ну да, я допустила ошибку, ну чего так реагировать, дело то поправимое. Тем более все уже в предвкушении праздника, голова вообще не работает, а у меня вдвойне, особенно, после корпоративна. И видимо всё это прекрасно читается на моём лице.

— А знаете что, — злиться ещё больше начальница, — а вот идите и сами отчитывайтесь перед генеральным, мол я, сделала, то и то, и поэтому, вся отчётность стоит.

— Нет, — вырывается у меня.

К генеральному! Ни за что!

— Божена Юрьевна, прошу вас, я всё исправлю.

Она чутко ловит мою реакцию, и понимает, что попала в цель.

— Не надо ничего исправлять, идите с этими документами и объясняйтесь, в следующий раз умнее будете! — отрезает она.

— Божена Юрьевна, я клянусь, я всё переделаю, к завтрашнему дню всё будет готово, никто не узнает! — я складываю руки в умоляющем жесте, и начальница сдаётся.

— Ладно, но если завтра, вы мне не предоставите, отличный отчёт, пеняйте на себя, и не смейте забивать на основную работу, как вы будете успевать, я не знаю, хоть до ночи сидите!

Да хоть на две ночи, только не в кабинет к генеральному.

После корпоратива прошла неделя, и мы не виделись даже вскользь, и я не горела особым желанием прерывать этот игнор.

А получилось и вправду до самой ночи. Поблажки мне никто не давал, и поэтому к отчету я смогла преступить только после того, как закончился рабочий день.

Уже к одиннадцати, я почти закончила, и я раздумывала оставить ли последний кусок на утро, или выпить кофе и добить уже всё до конца. В голову пришла мысль, что на последнем этаже, где сидит руководство, есть классная кофе машина, и можно сварганить себе очень вкусный кофе. Я надела скинутые туфли, а вот джемпер оставила висеть на стульчике. В офисе всё равно никого, поэтому дресскод не обязателен.

На этаже начальства, было также тихо и темно. Я процокала каблуками до малой переговорной, где и стоял сей аппарат, включила свет, и с помощью нехитрых манипуляций, заставила пыхтеть машину, уставившись в ожидании в окно.

— Роза… Викторовна?

От его тихого голоса я подскочила на месте. Резко обернулась. Степа стоял на пороге, сложив руки в карманы брюк, и подозрительно на меня смотрел. Он тоже был без пиджака. Белая рубашка расстегнута на две пуговицы. Волосы в небольшом беспорядке.

— Степан Дмитриевич, как вы меня напугали! — выдохнула я, и одновременно с этим пропищала машина, и налила в мою кружку ароматный кофе. — Я думала, что здесь никого уже нет!

— И поэтому, кофе тыришь? — усмехнулся он.

— Тырю, — призналась я, и подошла, взяла кружку и сделала глоток.

— Почему так поздно в офисе? — наблюдает он за мной, всё также стоя у порога.

— Да, так накопилось кое-что, к концу года, надо закончить, а он совсем скоро, —