Любовь - слепа - Джи Спот

среди них твоя любимая?

— Да… Угадай какая, — хочу поиграть с ним немного.

— Только не говори, что гавайская…

— Такого, значит, ты мнения обо мне — спаржа, брокколи, теперь гавайская пицца. Серьёзно? — я немного разочарована.

— Стоп! С перчиком халапеньо? — на Матвея снисходит озарение, а я с облегчением выдыхаю.

— Дааа… с перчиком.

— Любишь поострее?

— Смотря о чём мы говорим, — понимаю, что он не о еде.

— Дай мне кусочек попробовать.

— С рук? — я немного удивлена его просьбе.

— С твоих нежных рук, — он смиренно склоняет голову, это конечно шутка, но такой жест говорит о многом.

Я отламываю кусочек любимой пиццы с крохотным кружочком перца и подношу ко рту Матвея. Он берёт его губами, будто невзначай касаясь языком моего пальца. Волна электричества проходит от макушки до пяток.

— Мммм… — не могу сдержать сладостный стон.

Он находит мою руку и подносит к своему рту, облизывая с пальцев остатки соуса. Мягкие волны возбуждения рождаются в моём теле при каждом прикосновении его языка.

— Мммммм…. как же я… — я просто задыхаюсь от нежности и желания охватившего меня в этот момент.

Мужчина притягивает меня к себе и касается губами моих губ, острый вкус перца смешивается со сладостью его поцелуя. Когда он отстраняется я глубоко вздыхаю.

— Если что, я тоже… — он проводит открытой ладонью над своим пахом, демонстрируя последствия поцелуя.

— Я бы конечно посмотрела взрослое кино с твоим участием…

— Надеюсь ты и сама будешь участвовать, — Матвей сохраняет чувство юмора даже в такой интимный момент. — Но, с другой стороны, у нас есть возможность узнать друг друга поближе. Иногда секс на деле выходит не таким уж крутым и наступает разочарование.

— Понимаю о чём ты. И всё же… Я вижу тебя и не могу смотреть никакие фильмы.

— Могу тебя успокоить, я тоже не могу смотреть фильм… Знаешь ли…

Мы доедаем пиццу и устраиваемся удобнее в кровати, от тела Матвея исходит такой сексуальный жар и энергия, что я не могу лежать на месте и без остановки кручусь с боку на бок. Живот ноет от спазмов и нереализованного желания.

— Живот болит? — Матвей сочувственно сжимает моё плечо и целует в висок.

— Вроде того…

— Кажется, я знаю, чем тебе помочь, — он уходит и возвращается через некоторое время с небольшой игрушкой в руках. — Держи. Положи на живот.

Это собачья грелка, от неё исходит блаженное тепло, которое разливается по моему животу, смягчая спазм.

— Ты просто Ангел, — грудь распирает неведомое чувство, обо мне никто так не заботился, никогда.

— Поэтому и спрашивал на счёт… остренького…

— Поясни…

— Я не зверь в постели… Я не жарю, не трахаю, не…

— Не продолжай… Просто будь собой. Не надо подстраиваться под меня.

— Но, хочу ещё кое-что сказать…

— Говори.

— Девушки часто принимают моё поведение за любовь, но я просто такой. Сам по себе. Всегда.

— Какой?

— Мерзкий соплежуй, как выражается брат. Но моя сила в другом, я полагаю.

— В чём же?

— В умении отдавать… Я не использую грубую силу, не требую, не принимаю решение за женщину.

— Кажется, я уже влюбляюсь… — от внутреннего напряжения я пытаюсь свести всё к шутке.

— Не стоит…

— Ты же сказал, что не принимаешь решение за женщину. Так вот, это мне решать.

Аккуратно, без резких движений, я седлаю Матвея. Его инструмент оказывается в опасной близости от моей промежности. Нас разделяет только ткань его брюк и мои трусики, то есть — практически ничего. Я снимаю футболку и кладу его ладони себе на грудь. Он с шипением втягивает воздух сквозь зубы и на выдохе издаёт чувственный стон:

— Ммммм….

Его естество мгновенно оживает и изо всех сил рвётся наружу. Я медленно расстёгиваю его рубашку, обнажая широкую грудь, покрытую соблазнительной растительностью. Лицо Матвея заливается ярким румянцем, как мне уже удалось выяснить, это яркий признак его сильного возбуждения.

Я приподнимаюсь на коленях и расстёгиваю его ремень, потом ширинку и высвобождаю его… Он прекрасен, в меру крупный, ровный и такой нежный на ощупь. Моя рука жадно ласкает бархатистую кожу.

— Мне, наверное, надо в душ… — Матвей пытается остановить меня. Но я молча продолжаю двигать рукой, вверх и вниз, то замедляясь, то ускоряя темп.

Мужчина откидывается на подушки и запрокидывает голову, на шее видны напряжённые вены. Венки вздуваются и вдоль его члена, кровь приливает с каждым твоим движением, делая его больше и твёрже. Его тепло, запах и стоны, пьянят сильнее вина и у меня уже кружится голова от этого. Моя рука перемещается к головке и стимулирует её с всё большей настойчивостью, мягко, но ритмично.

— Мммммм…. ааааааахх… — стонет мужчина. — Я… я сейчас кончу…

Он накрывает головку ладонью, сдерживая упругую горячую струю семени, его тело содрогается от сладостных конвульсий.

— Ох… это было… так круто… — блаженно потягиваясь мурлычет Матвей. — И… наконец-то… А то я уже несколько дней хожу со стояком, это не очень удобно. Подай мне полотенце пожалуйста. Оно где-то там на полке…

Я даю ему полотенце, он вытирается и надевает штаны.

— Теперь я должен отплатить тебе…

— Хорошо… Только схожу освежиться в ванную, — мой голос стал ниже и чуть охрип от возбуждения.

На цыпочках я пробегаю мимо грустного Оскара, который не получил пиццы и все про него забыли.

— Прости, малыш… Папа немного отдохнёт… — шепчу я одними губами и проскальзываю в ванну. Быстро ополоснувшись под душем, я возвращаюсь к Матвею.

Сериал на паузе, из колонок льётся сексуальный низкий голос Джо Кокера, свет приглушён, а Матвей греет массажное масло ладонями.

— Иди ко мне, скорее…

"…Baby, take off your coat, real slow…" (Детка, скинь-ка пальто, медленно)

— Боже, я как будто оказалась героиней фильма, — всё внутри трепещет от радостного предвкушения.

— Да, детка, "9 с половиной недель"…

"…Baby, take off your dress. Yes, yes, yes…" (Платье брось вот туда, да, да, да)

— Только не говори, что ты танцуешь сейчас, — Матвей пытается на слух определить где я.

— А я танцую…

"…You can leave your hat on…" (Шляпу можешь не снимать)

— Иди ко мне, я должен это чувствовать…

"…You can leave your hat on…" (Шляпу можешь не снимать)

Я спешу к нему и тяну его за руку, поднимая с кровати. Его руки тёплые и скользкие от масла ложатся на моё обнажённое тело.

"…Go over there, turn on the light. No, all the lights…" (Иди туда, включи весь свет. Нет, весь свет)

Я поворачиваюсь к нему спиной и его руки ложатся на мою талию, потом на бёдра, и снова вверх к шее, оставляя мурашки

"…You give me