Лайон Нейгард и предвыборный заговор - Сергей Янин

Про это Лайон не слышал, но решил кивнуть для острастки.

– Когда дело скверно запахло, центровой договорился с азургитом о разделе влияния. Мы торгуем синтетикой, а азургит толкает натуралку.

Лайон подавил удивление. По глазам Корта было видно, что он верит в свои слова. Или наркокартель восточного побережья распространяет лживую информацию, или они действительно отдали ларамин и некоторые другие «натуральные» наркотики некой другой стороне. И та, и другая версии выглядели крайне фантастично.

– Корт, последний вопрос. Где купить ларамин?

– Я не знаю.

– Ко-о-о-рт. Я же говорил тебе, что чувствую враньё нутром.

– Ну ладно, ладно. Знаю две точки. Одна в Крайте, другая – в Рэдвине.

– Рэдвин подойдёт.

– Брэкстон Авеню. Там есть клубешник «Холёный эльф». Найди там Ушастого Эдди.

Клуб для нелюдей, дилер – эльф? Засада.

– Ладно, Корт. На этот раз я тебе поверю, - Лайон ткнул пальцем барыге в грудь. – Но, если я ещё хоть раз увижу, что ты толкаешь дурь…

– Да понял я! – Корт поднял руки.

Ни хрена он не понял. Но если ещё раз заявиться сюда, точно сдам!

Прежде чем вернуться в зал, Лайон сходил в уборную. Остановившись у зеркала, он долго всматривался в знакомое и словно бы изменившееся лицо. Что-то в нём было новое, что-то чужое. Может, тому виной лёгкая небритость и усталый вид? Он поймал себя на мысли, что вода слишком горяча и отключил кран. Теперь и порозовевшие руки выглядели неестественно, как не его собственные.

Музыки не было, зал заполнял лишь шорох людских голосов. Лайон протиснулся к барной стойке и попросил свой стаканчик виски. В этот момент послышался стук по микрофону и несколько лучей света осветили фигуру на подиуме. Это был Мак Скопски. Обычный строгий костюм сглаживал его склонность к полноте. Темные волосы и щегольская бородка – всё по последней моде. И всё же, в нём не было той вальяжности, которая присуща всем шоуменам. Он знал, что хочет сказать и говорил это чётко, ясно и без тени сомнений.

– Приятного всем вечера, дамы и господа. Я надеюсь, вас устраивает нашего сегодняшнее шоу, потому что, если нет – вам лучше покинуть это заведение. Ничего интереснее дальше вас не ждёт.

В ответ послышались сдержанные смешки. Мак перехватил микрофон в другую руку.

– Сегодня для нас свои композиции исполняет фрийская группа «Серая гавань». Давайте поддержим ребят аплодисментами.

Первый этаж взревел громкими возгласами одобрения. Второй же почти никак не отреагировал. Лайон оглядел «особых гостей» - многие из них даже не смотрели сейчас на владельца бара.

– Пока ребята готовятся ко второй части своего концерта, я бы хотел предупредить, что «Палладий» создан для тех, кто любит музыку. И здесь совершенно нет места конфликтам. Потому я очень прошу всех здесь собравшихся, если у вас возник какой-то неразрешимый спор с другими посетителями клуба – перенесите их в другое место. Не омрачайте настроение других людей своим поведением. Спасибо.

Толпа согласно загудела в ответ. Мак вдел микрофон в держатель стойки и подошёл к роялю напротив бара.

«Сейчас ты покажешь класс, правда, Мак?» - сказал про себя Лайон. К его удивлению, владелец клуба увидел его в толпе и кивнул. Лайон приподнял бокал.

С улыбкой, Мак присел за инструмент, провёл пальцами по клавишам, выдернув несколько зевающих «особых гостей» из тоскливой дремоты. Лучи света, разлетелись в разные стороны, погрузив первый этаж во мрак. Шумевшая до этого толпа, притихла.

Он начал играть, и музыка заполнила амфитеатр, окутала каждого посетителя мягким, будто бы ощутимым, бархатом. Немногим позже пахнуло прохладой. Волны холодного воздуха струились по щиколоткам и Лайон сел на высокий барный стул, подтягивая ноги выше. Он облокотился на стойку, слегка светящуюся лентой белых огоньков, как посадочная полоса самолётов.

Перед ним колыхался лес качающихся людских голов. Чувство необыкновенной легкости подхватило, будто не было последних суток: умершей эльфийки, таинственного незнакомца, наградившего Лайона здоровенной шишкой, ноющей боли в затылке. А главное – никаких тайн и загадок. Только всепоглощающая музыка.

Она становилась более рваной, ритмичной, ярче звучало настроение увядания. И когда хозяин бара, казалось, достиг кульминации, с потолка обрушились четыре струи пара, заполняя зал мягким, пьянящим туманом. В воздухе разнеслись нотки холодного прибоя, хвои и ощущение скорой зимы. Мак пластался над клавишами, вымащивая дорогу хозяйке холодных ветров с залива.

Когда рояль умолк, зал одарил музыканта шквалом аплодисментов. В восторге была даже требовательная публика второго этажа.

Хозяин «Палладия» спрыгнул с помоста в толпу и прошёл к Лайону.

– Барри, два лучшего виски.

– Конечно, сэр, - отозвался бармен.

– Лайон! – они обнялись, как старые друзья. – Если бы я тебя не знал, то подумал, что ты меня игнорируешь.

– Да как я мог? – наигранно оскорбился молодой детектив.

Лайон и Мак были знакомы уже пару лет. Их представили друг другу на одном из благотворительных вечеров в честь открытия центра для людей, «потерявших финансовую самостоятельность». Оба молодых человека тогда влили крупные суммы на строительство четырёхэтажного здания приюта и оба удивлялись, почему приют для бездомных Эджипорта построили в самом центре Ньюрчестера. Позже, Лайон стал посещать «Палладий» и всё больше проникался лёгкой мизантропией увлечённого своим миром Мака. Лайон не переставал удивляться, как в нём соседствует нелюдимый музыкант и величайший шоумен Бёрка.

– А если серьёзно, почему не поднялся наверх? Неужто наскучила эта напыщенная тусовка высокого общества?

– И да, и нет, - улыбнулся Лайон. Он не хотел рассказывать о своём расследовании.

Бармен подал им питьё. Сбоку подошли две девушки и попросили у Мака автограф. Владелец клуба спросил, где ему расписаться, и одна из них чуть расстегнула блузку.

– Как тебе удаётся? – спросил Лайон, когда девушки получили желаемое.

– Что именно?

– Очаровывать публику своей игрой.

– Талант и упорный труд, разумеется, - Мак в один хлопок осушил бокал и попросил бармена повторить. Лайон решил не геройствовать и лишь пригубил. Виски действительно был чудесен, а удовольствие, как водится, принято растягивать. – К тому же, мои способности влиять на неокрепший девичий ум куда слабее, чем твои.