Клан Пещерного Медведя - Джин Мари Ауэл

опыт и спустя некоторое время почувствовал, как обычно, какое-то неудовлетворение. В отличие от остальных, для которых глубокое погружение в прошлое наполняло душу восторгом, Креб ощущал, что ему чего-то не хватает. Они не могли заглянуть в будущее. Им даже не приходило в голову думать о будущем. О такой возможности мог помышлять только он.

Никто в клане не мог себе представить завтрашний день, чем-то отличающийся от вчерашнего, ни у кого не возникало даже мысли что-либо изменить к лучшему. Все их знания и умения сводились к повторению прошлого опыта. Даже очередной сбор пищи на зиму точь-в-точь повторял предыдущий.

В далекое прошлое ушли те времена, когда перемены давались людям гораздо проще. Так, когда-то сломанный камень навел их на мысль, что, откалывая от камня кусочки, можно его заострить. Или, однажды заметив, что при вращении палки конец ее нагревается, кто-то решил узнать, как сильно ее можно нагреть, если вращать быстрее и дольше. Однако с развитием памяти, с увеличением возможностей мозга перемены давались все тяжелее и тяжелее. В тайниках человеческой памяти не оставалось свободного места для новых идей, а головы людей были и без того чрезвычайно большими, так что женщины уже с трудом рожали детей. Разве могли они впустить в себя новые знания, что сделало бы их головы еще крупнее?!

Клан неукоснительно соблюдал традиции. Вся их жизнь, начиная с рождения и кончая уходом в мир духов, в строгом соответствии повторяла жизнь предков. Ими двигало бессознательное стремление выжить, которое вопреки отчаянным усилиям спасти расу от вымирания было обречено на провал. Однако противостоять переменам было невозможно, и всякое сопротивление терпело поражение и вело к самоуничтожению.

Люди медленно привыкали к новому. Изобретения случались неожиданно и часто не находили применения. Все необычное, что происходило с ними, разве что принималось к сведению. Если же с большим трудом переменам все же удавалось пробиться в их жизнь, то люди начинали следовать новому курсу столь непреклонно, что изменить его еще раз было практически невозможно. Но раса, не поддающаяся обучению, противящаяся росту, не соответствовала постоянно меняющемуся окружающему миру, ее чрезмерное развитие в одном направлении зашло в тупик. И природа взялась за поиски новых форм.

Созерцая в одиночестве догорающие факелы, Креб размышлял о странной девочке, которую нашла Иза, и его неудовлетворенность постепенно сменилась мрачными предчувствиями. Он уже видел людей ее типа, хотя в большинстве случаев эти встречи не приносили ему удовольствия, но лишь недавно они заставили его призадуматься. Откуда взялись эти люди, было загадкой: в этих краях они были новопришельцами, однако с их приходом все стало меняться. Казалось, они принесли с собой перемены.

Стряхнув с себя ощущение неудовлетворенности, Креб аккуратно завернул череп медведя в накидку, взял посох и, прихрамывая, пошел спать.

Глава 3

Девочка перевернулась на другой бок и беспокойно заерзала.

– Мама, – стонала она, рьяно колотя руками и с каждым разом все громче повторяя: – Мама!

Иза держала ее на руках, тихо убаюкивая мягким голосом. Тепло женского тела и ласковый тон голоса подействовали на ребенка успокаивающе. Ночь прошла довольно спокойно, хотя время от времени у девочки сквозь стон прорывались слова, не понятные людям из клана. Они легко слетали с ее языка и плавно сливались друг с другом. Иза не могла произнести ничего похожего, ее ухо было просто не способно отчетливо различить звучание этих слов. Поскольку малышка часто повторяла одну и ту же последовательность звуков, Иза решила, что это имя близкого ей человека, а когда поняла, что ее присутствие успокаивает малышку, женщине сразу стало ясно, кого та звала.

«Судя по всему, она совсем ребенок, – размышляла про себя Иза, – и даже не умеет добывать себе пищу. Интересно, как долго она прожила одна? Что стряслось с ее близкими? Возможно, причиной этому землетрясение? Неужели она так долго бродила одна? И как удалось ей отделаться от пещерного льва, заработав всего несколько царапин? – Изе не раз приходилось лечить раны, нанесенные зверями, поэтому она сразу распознала следы громадной кошки. – Верно, ее спасли духи-защитники».

Перед утром, когда было еще темно, жар у малышки спал и она вся покрылась испариной. Чтобы ее согреть, Иза крепче прижала к себе, прежде убедившись, что та хорошо укутана. Вскоре девочка проснулась, но, открыв глаза, из-за темноты ничего не могла разглядеть. Ощутив тепло женского тела, она вновь погрузилась в сон, теперь уже более спокойный.

Едва забрезжил рассвет и на фоне посветлевшего неба стали различимы деревья, Иза осторожно выбралась из-под меховой накидки, разожгла костер и пошла к ручью набрать воды и заодно прихватить еще кусочек ивовой коры. На мгновение она остановилась и, взявшись за амулет, как всегда, мысленно поблагодарила духов за плакучее дерево: за то, что оно встречалось повсюду, а также за его обезболивающие свойства. Сколько раз ей приходилось готовить ивовый чай, чтобы снять ту или иную боль! Правда, были и другие, более сильные средства от боли, но, помимо всего, они притупляли ощущения. Кора ивы же просто заглушала боль и сбивала жар.

Когда Иза устроилась у костра, бросая в чашу с водой и ивовой корой горячие камни, кое-кто из спящих зашевелился. Вскоре чай был готов; она отнесла чашу к своей меховой подстилке и поставила остужаться в углубление, вырытое в земле. Наклонившись к девочке, Иза убедилась, что дыхание у нее нормальное. Солнечные ожоги на лице превратились в темный загар, и только на носике кожа слегка шелушилась.

Лишь однажды Иза видела похожих людей, да и то издалека. Женщины клана всегда убегали от них и прятались. На Сходбищах рассказывали неприятные истории о встречах с Другими, поэтому все старались держаться подальше от них, в особенности женщины. Однако в клане Изы ничего плохого о них не говорили. Она слышала от Креба об обезумевшем от боли человеке, который забрел к ним в пещеру, – у него была сильно повреждена рука.

Он так толком и не выучил их языка и вел себя довольно странно. Любил говорить с женщинами не меньше, чем с мужчинами, а к целительнице относился с огромным уважением, если не сказать с почтением. Однако от этого он не потерял уважения мужчин. Лежа с открытыми глазами рядом с девочкой, Иза еще долго размышляла о Других.

Показавшийся над горизонтом огненный шар коснулся детского личика первым лучом. Веки малышки дрогнули. Она проснулась и увидела перед собой пару огромных карих глаз, глубоко посаженных под выступающими бровями на выдающемся вперед лице, с виду смахивавшем на звериную морду.

Взвизгнув, девочка