Дракон мелового периода - Анна Гурова

Вывод напрашивался смелый, но незамысловатый: мистическая неугасимость библиотеки (если не сам пожар) – дело рук самих академиков. Если рассматривать дело с такой точки зрения, находила объяснение и другая закономерность: как только в развалины кто-то пытался залезть, возникал пожар, начинал валить дым, и библиотеку принимались тушить по новой. Вопрос – что именно пытались там скрыть?

Я откинулась на спинку кресла, очень довольная своими дедуктивными и аналитическими способностями. Ситуация понемногу прояснялась. Конечно, загадок оставалось все равно больше, чем разгадок. И среди них главные; почему загорелась библиотека, что именно там сгорело, и как мне туда забраться, не подвергаясь опасности задохнуться или сгореть заживо.

Да, мое намерение только окрепло: я собиралась залезть в хранилище и посмотреть на него собственными глазами. Я не сомневалась, что смогу увидеть гораздо больше, чем пожарники и случайные искатели острых ощущений. Я ведь все-таки демиург. А у мастеров Чистого Творчества порой попадаются очень, очень интересные и полезные книги. Я-то знаю. Чтобы завладеть такой книгой, знающий человек может пойти на что угодно. В том числе и ограбить библиотеку... и поджечь ее...

* * *

Закончив с поисками, я сохранила данные, поставила на папку пароль, позвонила Маринке и позвала ее гулять. Встретились мы снова у «Старой Деревни». Маринка по привычному маршруту направилась к музыкальным ларькам. Я крепко держала ее под руку и тянула к переходу, в сторону развалин, попутно взахлеб рассказывая о своих сетевых открытиях. Маринка упиралась и никакого энтузиазма не проявляла.

– Ты представляешь?! – в сотый раз воскликнула я, заканчивая рассказ. – Правда" классно?!

– Глупости все это. – проворчала подруга. – Пошли на Елагин, возьмем лодку и поплаваем, пока погода не испортилась.

– Какая еще лодка? Мы же идем сейчас искать путь в развалины! – Маринка резко остановилась:

– Почему это «мы»? Я никуда не собираюсь.

Я посмотрела на подругу с удивлением. Такое безразличие не укладывалось у меня в голове.

– Ты что, не хочешь со мной идти?

– Снова на ту помойку? Нет уж!

– Даже если я попрошу?

Маринка упрямо помотала головой. На ее лице было написано крайнее отвращение к моему предложению.

Я стояла и молчала, не зная, что делать. Маринкина несговорчивость огорчила меня сильнее, чем можно было ожидать, но самым печальным было то, что она просто не понимала меня. Особенно сейчас, когда мне так нужна была ее компания... и, возможно, помощь.

– Даже не зови меня в это мерзкое место. – продолжала Марина. – И сама там не шастай.

– Да чем же оно тебе так не нравится?!

– Не нравится, и все. У меня предчувствия. Там опасно.

– Опасно?! – повторила я почти в отчаянии – Ну конечно, опасно! Разумеется! А что ты ожидала – что в такую библиотеку можно лазатъ каждому встречному-поперечному? «Заходите -люди добрые, берите, что хотите!» Поэтому я и предлагаю: давай подстрахуемся и пойдет вместе. Вдвоем-то безопаснее! Осторожненько заберемся и все там изучим – сначала наверху o потом внизу...

– Нет и нет!

– Я даже не хочу, чтобы ты лезла внутрь. Мне надо, чтобы кто-нибудь постоял наверху и покараулил...

Я продолжала уговаривать подругу и видела, что все мои старания напрасны. Это было безнадежно. Наверно, надо было оставить ее в покое, но я разозлилась не на шутку, и меня понесло.

– Ты просто трусиха!

– А мне наплевать, что ты обо мне думаешь.

– Тебе вообще ничего в жизни не интересно, кроме своей «Манги». – бросала я обвинения. – Ты ограниченный человек. Через десять лет станешь жирной теткой с жирным мужем и тремя жирными детьми и тогда вспомнишь, как отказалась со мной пойти на развалины.

– А ты застряла в детстве – все бы по помойкам лазать и на неприятности нарываться.

– Ты уже и разговариваешь, как тетка.

– Я вообще с тобой разговаривать не желаю!

– Ну и не надо!

Я развернулась и, кипя от злости, пошла к переходу. Шагов через десять я оглянулась, надеясь, что Маринка передумала и догоняет меня, но увидела только ее спину: Маринка быстро уходила в сторону метро. «Вот и все, Гелечка, – ожесточенно объявила я себе. – Давно копилось, зрело и наконец прорвалось. Больше у тебя подруги нет. Ну и не надо мне таких подруг».

Перейдя через улицу, я свернула в заросли верб и побрела наугад, не выбирая дороги. Ноги скоро промокли, а в глазах все расплывалось от внезапно нахлынувших слез. Ну почему меня окружают сплошные предатели?! Сначала Князь, теперь – Маринка... Только вчера я считала, что быть более одинокой нельзя. Оказалось – можно.

Блуждая в глубоких лужах среди верб, я неожиданно вышла к железной дороге и, взобравшись на высокую насыпь, дальше побрела прямо по шпалам. С насыпи было много чего видно: забор вокруг библиотеки, поднимающийся над вербами, ржавый трактор, стоящий к этому забору вплотную... Если бы Марина не бросила меня так подло, как бы нам было сейчас весело, как бы мы строили планы проникновения в развалины, рассматривая и откидывая те или иные способы! А теперь мне на все наплевать, даже на библиотеку со всеми ее зловещими тайнами.

Забор закончился, утонул в зеленых зарослях. На смену вербам пришли тополя, потом березы, и вскоре под березами появились кресты. Похоже я дошла до Серафимовского кладбища. Впереди, на переезде за тополями, раздавались резкие короткие звонки. Я сошла с рельсов и несколько минут простояла под насыпью, ожидая, пока пройдет электричка, а потом вытряхивая грохот из ушей. После того как электричка скрылась из виду, кладбище показалось мне еще более тихим, чем прежде. Кладбище же направило мои мысли в несколько необычную сторону «Надо похоронить свое прошлое. – думала я возвращаясь на рельсы. – Прежняя Геля умерла – та, которая была влюблена в Сашу Хольгера ходила в художественное училище и дружила с Маринкой. Все ее покинули, даже дух-покровитель, Князь Тишины. Новая Геля круче, она – демиург-одиночка, мастер без школы. Она никого не любит, ничего не боится и не рассчитывает ни на кого, кроме себя. У нее нет ни друзей, ни помощников. Только она сама знает, куда идет, и никто не имеет права указывать ей».

– Никто! – крикнула я, вспомнив сон про разговор с Князем Тишины на вершине тополя. Выкрик предназначался Князю.

Итак, похоронить прошлое. Как же это сделать? Устроить поминки по самой себе! Это должны быть веселые поминки, как в анекдоте;

«Хоронили тещу – порвали два баяна». – потому что я провожаю отжившее, которому туда и дорога. И вообще, веселые поминки – это национальная традиция, корни которой уходят в языческую древность. Я читала в каком-то журнале, что если вы истерически хохочете во время фильма ужасов, то это, дескать, не что иное, как «ритуальный смех» – генетический пережиток языческих обрядов жертвоприношения. Настроение мое существенно повысилось. Я резво шагала по шпалам и обдумывала детали. Где? Когда? Кого пригласить?