Лжедмитрий. На железном троне - Михаил Ланцов

Бах! Бах! Бах!

Ухнули орудия, окутываясь дымом.

Бум! Бум! Бум!

Чуть погодя вспухло четыре белых облачка недалеко от артиллерийских позиций противника. Гранаты и особенно картечные гранаты пугали артиллеристов всей Европы пока еще чрезвычайно. Поэтому «усвоение их в войсках» шло довольно туго. Их всеми правдами и неправдами избегали. К счастью для Императора…

Спустя пару минут, внеся коррективы, ударила вторая батарея дивизиона.

И почти следом отозвались пушки с датской стороны. Самые длинноствольные. Но тщетно. Это у «Единорогов» Императора стволы в сорок пять градусов задирались, обеспечивая удивительную дальность. У местной же артиллерии, даже на хорошем, годном, длинном стволе, снаряды летели по слишком выраженной настильной траектории, а потому недалеко. То есть, падали с изрядным недолетом, не представляя никакой угрозы для легиона.

После второго накрытия к «пятеркам» подключились и «шестерки», отправляя свои куда более увесистые подарки во врага. И, из-за большей массы снаряда, на такой дистанции рассеивание у них было ощутимо ниже, чем у «пятерок». И, как следствие, результативность огня куда как выше.

Надо сказать, что полк полевой артиллерии Дмитрий по незнанию правильного штата разворачивал, ориентируясь на понравившуюся когда-то концепцию классического броненосца. Орудия среднего калибра нащупывают дистанцию, пристреливаясь, и только потом включается главный калибр. В этой связи он хотел даже не «шестерки», а «восьмерки» ставить. Однако не сложилось – слишком тяжелым получался «Единорог» такого калибра для полевой артиллерии. Даже «Единорог», несмотря на все ухищрения. То есть, «шестерка» выходила вполне разумным потолком.

Полчаса вялотекущего обстрела поставили Кристиана IV в очень неудобную позицию. Он должен был или наступать, чего не хотелось, или отступать, теряя лицо, чего тоже он совсем не жаждал. Ведь если стоять дальше вот так – можно было попросту положить всю армию самым глупым образом. Очень уж действенными оказались картечные гранаты. Даже те, что перелетали артиллерийские позиции – рвались над пехотой или кавалерией, нанося там немалый урон. Особенно «подарки» от четырех тяжелых орудий. Те вообще при удачном накрытии натурально выкашивали людей.

Чуть-чуть поколебавшись, он решился.

– В атаку!

И вот, минут пять спустя, все двадцать пять тысяч датских пехотинцев начали медленное движение вперед. К линейной тактике они еще не перешли. Выучки не хватало. Однако облегченными «испанскими коробками» выстроились.

Казалось бы – вот твой враг. Но Дмитрий огня с артиллерии противника не переносил, справедливо считая ее более опасным противником. Во всяком случае, способным причинить немалый урон. Поэтому весь полк полевой артиллерии продолжал бить по ней.

Пехота датчан вздохнула с облегчением, выйдя из-под обстрела. Но это продлилось недолго. По достижении отметки в полтора километра ударили «трешки» полковой артиллерии. Маленькие, легкие и очень маневренные бронзовые «Единороги» на полностью металлических лафетах, ставших стандартом.

Бах! Бах! Бах!

Бегло ударило три дюжины небольших стволов, угощая врага картечными гранатами своего калибра. Мелких и слабых, но все одно – опасных.

Бах! Бах! Бах!

Бах! Бах! Бах!

Размеренно работали полковые артиллеристы, в прекрасно отработанном режиме, оптимальном для удержания от перегрева орудия. А когда противник прошел отметку в восемьсот метров, к ним подключились ручные мортиры гренадеров. Сто восемь стволов залпом обрушили на датчан гранаты «трешки», полностью унифицированные с полковой артиллерией, только обычные, а не картечные.

Но они шли дальше.

Потери в общем масштабе были пока терпимыми. Большими, но терпимыми, потому что большая часть пехотинцев двигалась в плотном построении и мало что видела вокруг себя.

И вот прозвучал свисток.

Легионеры первой линии заняли штатную позицию: первый ряд встал на колено, второй – над ними в полный рост. И залп. Первого ряда. Секунд пять спустя – второго. И снова, после пяти секунд ожидания, прозвучал свисток, после которого первый ряд ударил залпом.

Новый штуцер, заряжаемый с казны, позволял при должной выучке давать по десять выстрелов в минуту, даже с позиции «на колене». Этим же Император сейчас бессовестно и пользовался.

А как это выглядело со стороны врага?

Сущим кошмаром!

Такой скорострельности не бывает! Не бывает! Тем более что и пули недурно так летели, попадая с пятьсот-шестьсот метров по плотным порядкам пехоты, вполне сохраняя убойность.

Бах! Бах! Бах!

В очередной раз ударили три дюжины полковых орудий, только в этот раз, дальней картечью. Ей стало в самый раз работать.

И датчане побежали.

Слишком уж губительным оказался огонь. Резко как-то, нервно и совершенно смешав ряды. Их испугала картечь? Отнюдь. Она стала лишь отмашкой. Последней соломинкой.

И тишина.

Даже полевая артиллерия сделала паузу на остужение и чистку стволов.

Что делать дальше? Вопрос. Артиллерия датчан, хоть и понесла изрядные потери, но все еще оставалась вполне боеспособной.

Но стоять и ждать у моря погоды было не с руки. И Император дал отмашку к началу наступления.

Пехотный полк и резервный пехотный батальон выдвинулись вперед, а рейтары и штурмовики – остались на позициях, вместе с прочими, чтобы прикрыть полевую артиллерию и обеспечить базу на случай отступления.

Дмитрий лично выехал в боевые порядки полка.

И, под характерную музыку Московского пехотного марша[12], пехота двинулась вперед.

Каждая рота – три линии-взвода по две шеренги в каждой с заметным промежутком. Всего десять штыков в ряд. Узкий фронт. Но к нему прилегала еще одна рота на удалении всего двадцати шагов. Полк – три батальона по три такие роты. Плюс резервный батальон – еще три роты в тыловой формации для прикрытия от флангового удара и в качестве оперативного подкрепления.

Кристиан и все его генералы, а также прочие сопровождающие смотрели на все это действо и дивились. Сложное, по их меркам, построение выдерживалось безукоризненно. Легионеры шли, сверкая своими кирасами и шлемами, словно надрессированные болванчики. Нога в ногу. Строй как по линейке. А разрывы в построении наводили на аллюзии с тактикой древнеримских когорт, про которую многие читали или хотя бы слышали. Но в живую, разумеется, никогда не видели.

Видя уязвимость столь рыхлого построения к удару кавалерии, король приказал это осуществить. Все-таки шесть тысяч кирасир и рейтар – сила немалая. Даже потрепанная артиллерией. Да и пехоту надлежало как-то прикрыть, дабы привести в порядок после разгрома.