Цеховик. Книга 11. Черное и белое - Дмитрий Ромов

ещё два, пожалуйста.

— Ого, а ты не лопнешь?

— Ну, не лопнул же, дожидаясь встречи с тобой…

— Балбес, — смеётся она. — На вот, ешь.

— Ты тоже садись, — говорю я. — Семейный ужин не может проходить в индивидуальном порядке.

— Так то семейный, а у нас семья ещё не зарегистрирована.

— Зарегистрируем, — пожимаю я плечами. — Разве от этого что-то изменится? Ты станешь нежнее или сговорчивее?

В прихожей раздаётся звонок.

— Мы кого-то ждём? — спрашиваю я.

— Нет, вроде, — мотает она головой.

Я встаю и иду в прихожую. Наталья идёт за мной. По идее, если кто-то приходит, ребята из дежурки делают звонок и спрашивают, можно ли пустить того или другого. Но сейчас они не звонили, а кто-то позвонил сразу в дверь.

— Кто там? — спрашиваю я.

Сначала повисает пауза, а потом женский голос отзывается:

— Марина.

— Я так и думала, — кивает Наташка. — Это соседка. Марина, мы с ней подружились. Ходим в гости друг к другу.

Да? Прямо подружились? Ну, ладно, это хорошо, в принципе… Наверное…

Я открываю дверь. Сначала чуть-чуть, а потом, убедившись, что с этой Мариной никого нет, распахиваю полностью.

— Ой, здрасте, — смущённо улыбается она. — Я ваша соседка с пятого этажа. А вы только приехали, да? Ещё, наверное и отдохнуть не успели?

— Здравствуйте, — киваю я. — Прошу прощения за домашнюю одежду. Я не знал, что у нас сегодня гости.

— Да что вы, — машет руками Марина. — Ничего страшного. Я вообще, на минутку. Просто хотела Наташу проведать. Я думала вы завтра прилетаете. Я Марина.

— А я Егор. Очень приятно.

— И мне очень приятно, — улыбается она. — Я знаю, что вы Егор.

— Вы композитор? — уточняю я.

— Я? — удивляется она. — Нет, я так не думаю.

— А другие люди? — усмехаюсь я. — Как думают они?

— Другие люди думают, что я бухгалтер с «Большевички», снявший квартиру в Доме композиторов.

— Ах, вот оно в чём дело, — киваю я. — Да вы проходите-проходите, пожалуйста.

— Пойдёмте на кухню, а? — предлагает Наташка. — Там и еда, и выпить за встречу тоже можно. Егор ром привёз.

— Колоссаль! — оценивает эту новость соседка. — Как там говорят, венсеремос что ли?

— Вроде в Чили так говорят, — улыбается моя невеста.

Мы идём на кухню и, отказывающаяся поначалу Марина, рубает Наташкины голубцы так, что за ушами трещит.

На вид ей между двадцатью пятью и тридцатью годами. Волосы до плеч, тёмно-русые, скорее даже пепельные. Она стройная и спортивная. Глядит прямо, немного дерзко. Обручального кольца нет. Симпатичная, но не красивая.

— Егор, расскажите про Кубу, пожалуйста, — берёт меня в оборот гостья. — Там ведь круглый год тепло?

Я, усмехаюсь:

— Ну, да. Довольно тепло. Хотите туда съездить?

— Я бы с удовольствием, — усмехается она, да не берут пока. А как там живут наши русские? Там ведь много нашего брата?

— Много, да… — пожимаю я плечами. — Там идёт стройка, открываются предприятия и всё такое. Вот наши специалисты и оказывают помощь. Кто чем может. Ну и, опять же, борьба с врагами революции. У них прямо на острове есть американская база, между прочим. Так что, как вы и сказали, венсеремос.

— Понятно. А женщины?

— И женщины есть, — говорю я. — Туда же многие люди семьями едут.

— Нет, — смеётся Марина. — Женщины есть, это понятно. Я хотела спросить, кубинские девушки, говорят, настоящие красавицы, да?

— Пламенные борцы за свободу и независимость, — отвечаю я. — Но мне больше нравятся советские красавицы,

— Или одна красавица? — подмигивает она.

— Или одна, — соглашаюсь я.

— То есть, пока точно не знаешь, да? — по-детски прихватывает она и по-мужски грубо смеётся.

Я бросаю на Наташку недоумённый взгляд, но она этого не замечает и смотрит на свою подругу… не с восхищением, конечно, но, пожалуй, с большим уважением. Интересная эта Марина. Странная немного.

— Ну а что, может рому попробуем? — предлагает она. — С сигарой. Как настоящие пираты.

— Интересная фантазия, — усмехаюсь я. — Сейчас принесу. Прости, что сам не предложил.

Кажется, незаметно мы перешли на «ты». Я встаю из-за стола и выхожу из кухни. Иду в гостиную, превращённую в сувенирный склад. В это время начинает звонить телефон. Бросаю взгляд на настенные часы и снимаю трубку. Звонок частый, похожий на межгород.

— Алло…

— Егор, привет! — раздаётся тревожный голос Ларисы Дружкиной

— Привет, — отвечаю я удивлённо. — Ты чего не спишь? У вас же ночь-полночь. Что-то случилось?

— Да, — вздыхает она и начинает плакать.

У меня сердце обрывается.

— Лариса, погоди, ты что! Скажи толком, что случилось?

— Случилось… Гену арестовали…

4. Хорошо, что ты приехал

Это ещё что такое? Какой ещё арест? Печёнкин что ли куражится опять? О себе решил напомнить?

— За что арестовали? Ларис, погоди, не плачь, пожалуйста. Давай всё по порядку расскажи. Когда, кто, что?

— Да, я не знаю, — всхлипывает она. — Я так растерялась, идиотка самая настоящая, что даже ничего не спросила…

— Когда это произошло? — спрашиваю я.

— Вот только что! Пять минут назад! Нас к новой АТС подключили и теперь можно по коду звонить стало. Они уехали и я сразу тебя набрала.

— Молодец, это ты правильно сделала, — хвалю её я. — То есть, к вам домой пришли посреди ночи?

— Да.

— Они в форме были?

— Нет, в штатском все…

— Сколько человек?

— Трое…

— Что сказали, как представились?

— Они ему в нос бумагу сунули и корочки. Он же не спал ещё.

— Не спал? А что делал?

— Ну… он выпивши был немного…

Понятно…

— А он не дебоширил?

— Да нет, сказал, что честнее, чем он, на свете нет никого. И скрывать ему нечего. И что готов хоть перед Брежневым это повторить, хоть перед товарищем Сталиным.

— Ты Печёнкину не звонила? — спрашиваю я.

— Я же от него уволилась, сейчас в стройтресте работаю, там зарплата выше, и начальник нормальный.

— Ах, вот как, ну ясно. Понятно. Ларис, ну ты