КГБ против СССР. 17 мгновений измены - Александр Шевякин

Вот, например, как пишут о руководителе еще только зарождающихся английских спецслужб У. Сесиле, который «…Благополучно пережил падение и казнь одного за другим нескольких вельмож — своих покровителей, научился выходить невредимым из самых, казалось бы, безвыходных положений. Сесил умел никогда не оказываться бесповоротно связанным с лицами, находившимися во власти, но обреченными, по его мнению, на неминуемое поражение. Он не верил в прочность католической контрреформации в правление Марии Тюдор и умудрился поддерживать тесные тайные контакты с опальной тогда Елизаветой, не теряя благорасположения подозрительной королевы и выполняя с присущей ему оборотистостью различные ее поручения. Свои переходы на сторону победителя Сесил облекал во внешне пристойные, благовидные формы, чтобы не портить репутацию и не возбуждать подозрения, что он готовит новые измены»[60].

В России в 1682 г. стрельцы бунтуют, причем склоняются то на одну, то на другую сторону, но при этом, однако, оставаясь силой сами по себе. Закончится для них такая бурная политическая деятельность весьма и весьма печально… Но в эпоху дворцовых переворотов императорская лейб-гвардия будет словно стараться сделать реванш за казни предшественников — ни одно событие не обойдется без ее участия. Это приходилось компенсировать контролем над своими телохранителями — Елизавета, Императрица Всероссийская и проч., и проч., стала командиром роты гвардионцев — своего рода гвардии внутри гвардии, Екатерина II пошла чуть выше: командиром лейб-гвардии Преображенского полка. Отличившимся армейским генералам и фельдмаршалам давали в награду звание подполковников этой части. Также была установлена должность шефов полков, ими были члены императорской фамилии. Николай II, кстати, был командиром 1-го батальона лейб-гвардии Семеновского полка — именно он первым и присягал ему. Полосу дворцовых переворотов заканчивают, как известно, декабристы, многие из них были по квартирмейстерской части — тогдашняя военная разведка.

30 мая 1903 г. группой заговорщиков во главе с к-ном Генштаба Сербии Д. Димитриевичем был убит король Александр I. При этом сам офицер получил от защищавшегося монарха три пули. Тела короля и королевы (особы весьма сомнительного происхождения и довольно неблагонравного поведения) были исколоты саблями и выброшены на площадь. К власти пришли Карагеоргиевичи. Димитриевич возглавил разведку. Это он организовал убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда. Сербия в ходе войны была разорена, а инициатор расстрелян.

Революционеры в России получали мощную помощь от товарища (зама) министра внутренних дел и шефа корпуса жандармов В.Ф. Джунковского. В 1913 г. он был назначен министром. Первый же его циркуляр запрещал вербовать агентов среди учащихся, а позже и среди солдат: «борьба русской полиции против масонских лож парализовывалась масонскими конспираторами в Министерстве внутренних дел. (…)

Ранее, для борьбы с антирусскими силами, были созданы районные охранные отделения, а в крупных городах еще и отдельные охранные отделения. В июле 1913 г. Джунковский упразднил их все и оставил только три охранных отделения в Петербурге, Москве и Варшаве. Он издал приказ, запрещавший жандармским офицерам просить о переводе в армию. Одновременно Джунковский уничтожил органы секретного наблюдения за общественным порядком в войсках. В результате революционеры получили полную возможность проникать в войска и вести свою пропаганду»[61]. О чем говорят описанные методы? О том, что можно прикрываться словами о законности, об экономической целесообразности (он урезал статью расходов на 500 000 руб., которые ранее расходились на оплату агентуры), но при этом позволить распропагандировать империю. «Я не позволю вам разлагать молодежь наушничеством», — говорил он своему заму С. Белецкому, что приводит нас к тому, что и в этой среде, выведенной из-под контроля, тоже будет сидеть «революционная» зараза. Видимо, «бунташный» импульс все же таился не только у одного «гегемона».

Гибель П.А. Столыпина — также провокация со стороны некоторых высших чинов «охранки», но у непосредственного исполнителя злодейства Д. Багрова был непорядок «с пятым пунктом», и с тех пор стало принято все списывать на то, что «во всем евреи виноваты». Конечно, конечно же они, а кто с этим спорит?..

Большевики в первый, не самый, как потом оказалось, трудный год своего правления тоже не смогли избежать коллизий. Знаменитый мятеж в Москве 6 июля 1918 г. не обходится без участия зампредседателя ВЧК В.А. Александровича и отряда под командованием Д.И. Попова. Ф.Э. Дзержинский, который в ходе мятежа был арестован, по выходу из-под замка сразу же подал в отставку — как он мог оставаться Председателем, когда «проморгал» заговор у себя под носом… Левый эсер Я. Блюмкин, которого тогда спасли от расстрела, вновь предал и во время загранкомандировки вступил в контакт с высланным из страны Л. Троцким. Под расстрельным приговором подписалось все Политбюро.

Убийством С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. должен был начаться целый ряд подобных действий, которые привели бы к перевороту, но у И. Сталина ума было больше, чем у всех ягод и ежовых вместе взятых. Осознание им опасности покушения со стороны «своих» воспринималось как предостережение. Ибо он по-прежнему оставался все тем же человеком, о котором говорили так: «Сталин — единственный настоящий вождь. Остальные — либо „Ура! Мы победили!“ или „Караул! Все пропало!“». (Артем Сергеев в 1918 г.) Адмирал Флота Советского Союза И.С. Исаков вспоминал: «По-моему, это было вскоре после убийства Кирова. Я в то время состоял в одной из комиссий, связанных с крупным военным строительством. Заседания этой комиссии происходили регулярно каждую неделю — иногда в кабинете у Сталина, иногда в других местах. После таких заседаний бывали иногда ужины в узком кругу или смотрели кино, тоже в довольно узком кругу. Смотрели и одновременно выпивали и закусывали.

В тот раз, о котором я хочу рассказать, ужин происходил в одной из нижних комнат: довольно узкий зал, сравнительно небольшой, заставленный со всех сторон книжными шкафами. А к этому залу от кабинета, где мы заседали, вели довольно длинные переходы, на каждом повороте стояли часовые — не часовые, а дежурные офицеры НКВД. Помню, после заседания пришли мы в этот зал, и, еще не садясь за стол, Сталин вдруг сказал: „Заметили, сколько их там стоит? Идешь каждый раз по коридору и думаешь: кто из них? Если вот этот, то будет стрелять в спину, а если завернешь за угол, то следующий будет стрелять в лицо. Вот так идешь мимо них по коридору и думаешь…“ Я, как и все, слушал это в молчании. Тогда этот случай меня потряс»[62]. Обратим внимание, что «этот случай» потряс человека военного, у которого вся жизнь прошла на краю гибели.

Товарищ Сталин пусть и не выиграл до конца схватку со своим врагом, но и тот не достиг своей цели номер один — вождь уцелел. «Подготовка ареста его была, когда у власти был Ягода, в начале 1936 г. Правотроцкистским блоком, конкретно — Ягодой, Паукером, начальником правительственной охраны (…), его заместителем Воловичем, заместителем Ягоды Аграновым, Бинделем была сформирована особая рота боевиков для ареста Сталина. Они рассчитывали прорваться в Кремль. А сделать это было просто, потому что комендантом Кремля был Ткалун, который непосредственно подчинялся Ягоде. Боевики готовились, Ягода устраивал им смотрины во дворе. Парни все двухметрового роста. Заговорщики решили, что ради их целей они могут пойти на любой разбой. (…) Но один боевик их продал, (…) он остался жив. (…) А остальных — расстреляли»[63]. Со слов бывшего курсанта школы ОГПУ В.И. Орловского известно, что после раскрытия заговора рядовые были отправлены по разным воинским частям. Арестованы Ягода, Соринсон, Паукер, Волович, Гулько, Даген. Курский и Ткалун застрелились, а Черток выбросился с 7-го этажа[64].