Эрнестина Вольф. Дело о клубничном пироге - Яна Егорова

— Ма — дам…

Даже помощница погрозила ей кулаком. Француженка послушно направилась в подъезд, однако не ушла дальше первого этажа. Спустя несколько секунд ее палец жал на звонок в квартиру номер один.

— Нина?

Мадам поинтересовалась у рыжей худой женщины в поношенном свитере, открывшей ей дверь.

— Да, Нина Турунен, — подтвердила она.

— Здравствуйте. Меня зовут Эрнестина Вольф. Я гощу у ваших соседей сверху. Мы слышали о свалившемся на ваши плечи горе и решили оказать материальную помощь. Небольшую, но мы осмелились предположить, что в столь трудное время вам пригодится все.

Мадам неловко полезла в собственный рюкзак за кошельком, запуталась в ремнях, уронила его.

— Ох! Простите меня, какая я неуклюжая!

Турунен присела вместе с ней, чтобы помочь собрать с пола рассыпавшиеся вещи.

— Давайте я приглашу вас в дом, там будет удобнее. Это стоило сделать с самого начала, я просто так опешила, не ожидала, что соседи пожелают мне помочь.

— А как же иначе, дорогая? Мы же живем в одном доме! Разве это по-человечески?

— Ну, по-всякому бывает.

Они зашли в квартиру. Уже в коридоре стало ясно, что большими деньгами или даже весьма средними тут и не пахло. Обычное жилище двух женщин, планировка точь-в-точь как в квартире Беллы. Прихожая, кухня, одна проходная и две изолированные комнаты. Ремонт весьма старый, совсем простой, без изысков.

— Как бывает, дорогая?

— Пф… Люди бывают разные. К примеру, волонтеры, которые приносили маме еду, еще вчера позвонили и потребовали отдать все продукты, которые носили нам. Все до последнего, что она не использовала. А потом вдруг соседи пришли на помощь. Вот вы, а до вас соседка напротив. Из второй квартиры. Она помогала мне сегодня прибраться. Вчера, конечно, кошмар был. Здесь побывало столько людей. Полицейские все допрашивали, что мама ела, что пила. А мне даже сказать нечего было. Меня здесь не было. Они намекали на тетю Эльзу и тетю Линду.

— Кстати, о Линде. Вы слышали, ее только что увезли?

Рыжая женщина с короткой стрижкой и россыпью некрасивых веснушек на шее, почти безразлично пожала плечами.

— Видела в окно. Честно говоря, мне сейчас не до этого. Я понимаю, тетя Линда, я знаю ее с малых лет, она тоже в опасности. Видимо, все же был виноват клубничный пирог. Мама уже некоторое время жаловалась на плохое самочувствие. Я думаю, когда они проведут свою экспертизу, обнаружат у нее язву или что-то такое. Я не раз просила мамочку сходить к врачу, а она все жаловалась, что ей далеко, а с ее давлением из дома выходить просто опасно. Но я же тоже работала! Я не могла просто взять и отпроситься! Ради обычного визита к врачу? Он принимает через две улицы от нас. Это было обычное нежелание лечиться. А что бы я могла сделать? Ну, отвела бы ее туда, доктор прописал бы лекарство, так она бы все равно забывала бы его принимать. Все верила в народную медицину, разные бесполезные таблетки с витаминами горстями пила. И где теперь ее эти таблетки? Чем они ей помогли от язвы?

— Но я что-то слышала про крысиный яд…

Мадам Вольф как будто нарочно медленно доставала из рюкзака кошелек, она долго копалась, слушая рассказ Нины.

— Да, полиция тоже что-то такое сказала. Хорошо пошутили. Ну вы же понимаете, насколько умные полицейские работают в нашем городе? По их мнению, тетя Эльза подмешала в клубничный пирог яд? И отравила себя и своих подруг? Что за несусветная чушь? Это все язва, мама не хотела лечиться, вот и все объяснение.

— А как же Линда?

— Тетя Линда точно такая же. Они обе гадали, ездили в деревню за травами, рецепты молодости вспоминали. Настойки из одуванчиков настаивали! Вот и доигрались. Может быть они обе этой настойкой и отравились.

Француженка вынула из кошелька несколько весьма крупных купюр, она протянула их рыжей женщине, у которой при виде этой суммы неприлично загорелись глаза. Мадам Эрнестина подождала, пока Турунен возьмется за купюры со второй стороны. Не выпуская деньги из пальцев, Вольф мягко поинтересовалась:

— Нина, возможно, у вашей мамы были враги?

— Враги? — Турунен поморщилась. — У семидесятилетней женщины, всю жизнь проработавшей от звонка до звонка швеей на заводе? Вы издеваетесь? Откуда у нее враги? Мама была добрейшим человеком. Даже меня никогда не ругала. А если вы имеете в виду кошачьи проделки на лестнице, то лично мое мнение, что это просто чей-то кот ночует в нашем подъезде. Тетя Эльза не признается, но она любит подкармливать уличных котов. Вполне может быть, какое-то животное пронюхало, где живет его кормилица и решило наведаться лично. Вот и вся загадка.

Рыжая дернула за бумажку и деньги перекочевали в ее руки. Мадам Эрнестина поджала пару раз губы, но здраво рассудив, что эта любящая дочь вряд ли ей прямо сейчас сообщит что-то еще, разумно решила распрощаться и отправиться восвояси тем более, что Алена уже скорее всего маячит где-то за дверью. Об этом ей рассказала, внезапно занервничавшая собачка и топот ног большого размера на лестничной клетке.

— Ну уж нет! Вы никуда не поедете! Только через мой труп, мадам! Вы останетесь дома на обед.

— Алена, бог ты мой, что за строгость?

Мадам Эрнестина с укором посмотрела на свою компаньонку. Француженке очень хотелось покинуть квартиру, ведь за дверью снова слышался шум, а также прозвучало несколько громких возгласов соседки из пятой квартиры. А если учесть, что несколько минут назад к подъезду дома номер тридцать один подъехал полицейский автомобиль, то можно смело предположить, что соседку в эту самую минуту арестовывают.

— Я повторяю, вы никуда не пойдете! Живо отправляйтесь в комнату, там вас ждут наши гостеприимные хозяева. Вы собирались им вручить подарки из Парижа, так что будьте любезны, займитесь тем, чем должны и не суйте больше свой любопытный нос в чужие дела.

Это было в некотором роде захватывающее зрелище. Аленин рост, крупные плечи и руки, растопыренные в сторону, грудь колесом, которой можно поезда останавливать… Естественно, мадам Вольф даже не стоило и мечтать, чтобы каким-либо образом миновать бывшую русскую эмигрантку. Однако ее рвение и искренние переживания тронули сердце Эрнестины Вольф настолько, что мадам неожиданно покорно согласилась остаться дома и никуда этим вечером не выходить. В конце концов, рассудила она, трупы никуда не денутся, если даже Эльзу арестовали, то ее, Вольф, туда не допустят. Так что, в любом случае, утро вечера мудренее. Можно было бы, конечно, наведаться на чердак, да к той развязной девице с третьего этажа, но это все вполне может подождать.

— Так-то, — буркнула Алена, глядя на то, как ее хозяйка возвращается в комнату.

Гостиная комната была светлой, уютно обставленной, в обычное время, в обычный день здесь было достаточно просторно. Теперь здесь почти все свободное пространство занимали вещи прибывших гостей. Было заметно, что компаньонка изо всех сил постаралась их хоть как-то расставить по углам, но это мероприятие прошло не слишком-то успешно. В результате, ей все же удалось сделать небольшой проход от двери к дивану и кофейному столику, за которым теперь с трудом разместились Белла и Рихард, для мадам хозяева уступили удобное кресло, в котором ту уже ждала рыжая, пушистая подруга.