Поцелуев мост - Галина Врублевская

– По-вашему, Венера Милосская – это безобразие? – вспылила Рената.

– Не передергивайте. Вы поняли, что я имею в виду. Разумеется, я не против божественной красоты античности, я категорически возражаю против пошлости нынешних малевал.

Я тронула Ренату за руку, чтобы остановить разгорающийся спор. Хотя никаких прав диктовать свои условия Коровцу у нас не было, входить в конфронтацию с ним не имело смысла. Я миролюбиво пояснила:

– У нас все будет вполне благопристойно, уверяю вас, Анатолий Иванович. А позвольте узнать, чем занимается ваше добровольное общество?

– Не добровольное, а добровольческое, – поправил он. – Наше общество борется за нормальное существование: скромный быт, правильное искусство, духовность и образованность. Мы проводим разные мероприятия в этом ключе: собрания, занятия по интересам, распространяем среди населения соответствующие брошюры. Дух торгашества и разнузданности нам чужд.

– Ну, тогда, я полагаю, мы найдем общий язык. Мы тоже преследуем благотворительные и просветительские цели, – заключила я, вставая.

– Скажите, а нельзя переставить вашу машину подальше от здания? – всколыхнулась Рената. – Мы хотим как можно скорее обустроить часть территории, примыкающей к нашей галерее, а места совсем нет. С одной стороны эта нелепая скульптура, с другой – автобус.

– Почему же нелепая? Очень правильная скульптура, воспитывает массы в духе рабочих традиций. О машине я дам распоряжение, ее отгонят подальше. Но проект вашего благоустройства прошу представить мне на рассмотрение.

Мы с Ренатой чуть не прыснули от такого нелепого чванства юного директора, но промолчали. Затем вежливо попрощались и двинули к лестнице, ведущей на наш второй этаж. Я уже раскаивалась, что послушалась Игоря и в целях экономии средств продлила нормалистам аренду. Если они и дальше будут так выпендриваться, придется им искать другое помещение. Однако, пока их пребывание в моем особняке вполне законно, следовало подумать, как указать им на место.

* * *

Второй этаж имел плачевный вид. Выехавшие арендаторы, явные временщики, не постарались даже для себя. Нормалисты худо-бедно поддерживали свое помещение в приличном виде, но здесь стены и потолки были в ужасном состоянии. Ремонта не было, думаю, со времен нахождения здесь детского садика. Выехавшие неряхи даже не убрали за собой мусор. Какие-то бланки, квитанции, разнесенные сквозняком, шуршали по полу. Облупившаяся роспись на стенах, по мотивам детских сказок, напоминала о лучших временах, когда здесь играли дети.

– Может, так и оставим картинки? – обратилась я к Ренате.

– А что? – серьезно ответила она.– Если отгородим часть торцовой стены для детского кружка, можно оставить в одном уголке сказочные мотивы. Но подновить, конечно, придется. Пригласим моего старичка, Филиппа. Он подсобит.

Детскую комнату, как мы окрестили планируемый закуток, мы решили совместить с маленькой читалкой. Поставим стенд с художественными изданиями, в центр – круглый стол. За ним и дети могут заниматься, и посетители листать журналы. Потом мы осмотрели подсобные помещения. Тесноваты, но в них можно разместить фонды наших выставок и подготовительный реквизит – подрамники, холсты, деревянные рейки и прочую дребедень. Наконец, мы вышли на веранду и обомлели от обилия солнечного света. Даже Рената зажмурилась от яркого светила.

– А что же мы здесь устроим? – задумчиво проговорила я, любуясь аркой «Новой Голландии» над рекой, видной с этого места. В таком красивом освещении она впервые предстала передо мной.

– Как бы мне хотелось иметь здесь мастерскую! – мечтательно протянула Рената.

– Это можно устроить. Только на веранде не всегда будет так солнечно и тепло. Зимой, пожалуй, мороз, как на улице. Разве что от ветра защита. Думаю, раньше ясельную группу выгуливали.

– Про зиму я не говорю, – поскучнела Рената. – Зимой я должна быть при отце постоянно, печь надо топить каждый день. Но летом и осенью я могу его временами оставлять на соседок. У нас очень сердобольные старушки в округе живут, правда, их мало осталось.

* * *

Мы обошли с Ренатой все помещения, обговорили детали проекта переустройства и затем расстались. Художница поехала к себе в Шувалово, а я отправилась к своему дому, расположенному в соседнем дворе. Когда я подходила к подъезду, услышала за собой чьи-то шаги. Вначале не обратила на них внимания: был ранний вечер, люди возвращались с работы, мало ли кто идет следом. И на улице светло как днем! Но, когда человек вошел в подъезд за мной по пятам, я ускорила шаг. Я заставила себя не оглядываться, но забеспокоилась. Лифт, на мое счастье, стоял на первом этаже. Я вбежала в него и спешно нажала кнопку подъема, но нога преследователя не дала сомкнуться дверцам. Они разбежались вновь. Я зажмурилась от страха.

– Подождите, пожалуйста, куда же вы так торопитесь? – прозвучал уже знакомый мужской голос.

Я разлепила глаза и узнала дворника из общества нормалистов, с которым разговаривала сегодня утром.

– Зачем вы преследуете меня? – спросила я, взяв себя в руки.

– Преследую? – удивленно переспросил он. – Я иду домой. Я живу на пятом этаже. А вы новая жилица с верхнего этажа?

– Как вы догадались?

– Не надо быть детективом, чтобы понять это. Когда два месяца над твоей головой стучат молотки и поют дрели, ясно, что новые жильцы въезжают.

Замечание Матвея показалось мне скрытым упреком в нарушении тишины, и я тут же вспомнила о музыке, доносящейся из его квартиры. Правда, после замечания, сделанного мною в первое мое утро пребывания здесь, он больше не включал ее в такую рань, однако в другие часы, выходя на балкон, я слышала ее.

– А я, благодаря вам, выучила наизусть весь репертуар Жанны Бичевской и вспомнила забытые мелодии прошлых лет.

Мой попутчик пожал плечами. Сейчас он выглядел совершенно нормально – ни яркого жилета, ни дурацкого галстука на голой шее. Обычная трикотажная футболка с короткими рукавами, заправленная в джинсы. Старенький лифт дополз до пятого этажа, и мой сосед снизу, молча кивнув, покинул его. Я поднялась еще на один этаж.

Что ж, теперь я хотя бы знаю имя меломана.

Перед сном я включила компьютер и проверила электронную почту. Моя дочь, Женечка, спрашивала, дошла ли до меня посылка, переданная мне из Германии с Ренатой. Я отбила подтверждение и только сейчас развернула пакет, привезенный мне Ренатой. Дочка передала набор дорогой косметики, для меня – не слишком ценный подарок. Но так обычно и бывает: люди дарят то, что им самим нравится. Однако внимание всегда дорого.

Гальчик и Денис вернулись из Испании, восхищенные страной и друг другом. Особенно окрыленной чувствовала себя Гальчик. По ее рассказам выходило, что она пользовалась на курорте потрясающим успехом: на пляже мужчины буквально ее расстреливали взглядами, а вечерами, в ресторане, не было отбоя от желающих потанцевать с ней. Денис слегка ревновал Гальчика, что подтверждало его любовь к девушке. Поэтому следующим, закономерным шагом в их жизни стало представление Гальчика матери Дениса.